Не знаю, может, высшим силам надоели мои мучения, или действительно стоило ранее поговорить с Фёдором, чтобы новое тело получить, но я этому только рад и не собираюсь ничего менять. Тем более то, как я умер, тоже навевает не самые приятные воспоминания. Меня же тогда взяли по-жёсткому на территории военного городка. Сначала в госпиталь, а потом в Москву. Я там Хрущёва видел, вырвал руку из наручников и убил его ударом в горло. Планировал побег, а тут вон куда пришлось пустить возможность снять наручники. Это всё, что я мог сделать для наших, хоть так изменить историю. Суда не было, заперли в карцере, и там я провёл полгода в полусидячем положении. По влажным стенам стекала вода, холодно было, результат понятен. Организм всё же не выдержал, и я умер от острого бронхита. В бреду ещё помню, меня отправили в тюремную больницу, но делали ли там что, уже не знаю. Очнулся под грудой тел. И да, со мной многие часто говорили, даже показывали тетрадки, кои я писал и отдавал бате. Значит, и с ним поработали, добровольно тот бы их не отдал. У меня даже вопрос встал, жив ли Фёдор? Но я молчал, с этими говорить отказывался. Да и я особо им не нужен, всё в тетрадках есть. Результаты вы видите, новое тело, новая жизнь. Ради такого рискнуть и умереть такой страшной смертью я был не против. Кандалы скинул, и меня ждёт новый мир. Эх, повеселюсь.
Снял я четыре мины и, щупая перед собой тропу – уже стемнело, не видно ничего, полная темень, – направился к базе американцев, видно, что временная, недавно тут появилась. Зону безопасности вокруг базы вырубили всего метров на двадцать. Ограда из колючей проволоки, часовые на вышках, и всё. Прежде чем подойти к лагерю, я оставил вещи метрах в двадцати позади,