Маленькие глазки дядюшки Гвидона метнулись вбок, словно затем, чтобы зацепить там некую мысль, а затем вновь устремились на меня с выражением радостного любопытства: «Ах, да! Как я мог упустить это из виду! – воскликнул он, после чего сменил тон голоса на вкрадчивый – Знаешь ли, Маурисий, на мне лежит важная миссия. Все наши предки очень интересуются тобой. Сейчас они начнут являться, а ты уж постарайся не ударить в грязь лицом. Не забывай о своём графском статусе. Хоть твоя несчастная мать и была до замужества всего лишь баронессой, но зато по линии Бенёвых – почти все сплошняком графы…»
«Мы с вами живы?» – обнаружил я закравшиеся сомнения. «Что ты? – всплеснул руками дядя – Мы, как раз, находимся в преддверии рая, и сам Пётр выпустил меня за калитку для торжественной встречи. Пойду, распоряжусь, чтобы начинали райское пение» – тут он поднялся, и направился прочь.
В правой руке дядюшки я заметил глиняную бутыль, а в левой – чашку. Эти предметы могли бы объяснить привкус алкоголя, который всё ещё ощущался во рту, но я, видимо, был слаб для критических оценок и не особо отличал реальность от грёз, в которые погрузился, едва дядя покинул поле моего зрения.
Когда запах спирта и трав снова дошёл до моего обоняния, я уже не блуждал в растительных образах, а попросту открыл глаза. Увидал ту самую чашку, с которой дядюшка покинул меня давеча. Это он поднёс её вплотную к моему лицу, приговаривая: «Хлебни-ка теперь осмысленно. Да-да, племянник, это и есть та самая амброзия, которой питаются праведники в раю»
Приглушённо слышалось пение нескольких женских голосов. Я хлебнул амброзии, от чего дух мой перехватило. «Спиритус! – воскликнул дядя на латыни – Святой дух вина, прополис и весенние травы благословенной земли. Пей, Мориц, с удовольствием» Я закрутил головой, чтобы понять, откуда исходит пение, но мощная дядина фигура загораживала обзор. Дядюшка заметил: «Ага! Хочешь, как я вижу, сориентироваться в пределах того света? Ангелов, поди, выглядываешь? Не выглядывай. Ангелы только голосами проявляют себя, а зримых фигур стараются не показывать. Но посмотри на другое, Маурисий! Вот и приближаются встречать тебя твои благородные предки!»
Во глубине комнаты (а находился я всё-таки, в комнате с горящими в канделябре свечками) стали появляться фигуры. Головы их – укутаны в матерчатые хламиды. Разобрать, что за люди – возможности не представлялось, и кабы не шаркали они по полу, вполне бы сошли за абстрактных предков, или призраков. Однако, ногами они шаркали, пока не останавливались