банда. Но что если предыдущие хозяева зарыли сокровища в огороде, а потом умерли, так никому об этом и не рассказав? И на самом деле у нас есть сокровища. Или они на чердаке их спрятали. Я была на чердаке, там воздух как не выбитый ковер и из темных его краев торчат ножки стульев, и мутные бока пустых бутылей, и всюду валяются мертвые пауки, словно они со всего квартала приходят туда умирать, словно там паучье кладбище. На чердаке можно спрятать что угодно – хоть клад, хоть ступу с помелом. Я пыталась объяснить все это папе и маме, но они уперлись и не слушали меня. А квартирантка Аня слушала и даже задавала уточняющие вопросы. В конце концов, она призналась, что и сама верит в бабу Ягу и даже иногда по вечерам видит ее. Яга приземляется на крышах домов, особенно она любит дома с печными трубами. Она сидит верхом на трубе, и ветер развивает ее нечесаные длинные жидкие волосы. И она поводит своим большим крючковатым носом по ветру, приподнимая его навстречу полной луне, словно волк на картинках. Вынюхивает, где можно поживиться ребеночком. Множество ее длинных, поношенных юбок, как у цыганки, укрывают трубу и желтую голую кость, которая у Яги вместо одной из ног. Нога скелета. Аня точно не знает, где заканчивается обычная нога и начинается эта кость – то ли от колена, то ли от бедра – и что там на месте перехода. Аня всегда видит Ягу в профиль, и она думает, что в профиль Яга не такая страшная, потому что не видно ее глаз. А, и еще Яга всегда появляется на крышах в полнолуние. Наверное, при лунном свете ей проще преодолевать большие расстояния от чащи леса до городов.
Но тут мне пришлось прервать Аню и объяснить ей, что современной бабе Яге темень нипочем – у нее есть сигнальные огни на ступе, я сама видела. Во всяком случае, так было у той Яги, которая охотилась за мной на Севере, и которую я случайно заметила из окна, прячась от пустой квартиры между стеклом и шторой. Она как-то узнала, что папу срочно вызвали на работу, и ему пришлось на пару часов оставить меня одну. А родители потом утверждали, что это был самолет, хотя они, в отличие от меня, ничего не видели.
В общем, мы с квартиранткой Аней очень продуктивно обсудили бабу Ягу. С родителями или со старшей сестрой никогда не получалось таких глубоких разговоров на важные темы.
Через несколько дней я проснулась ночью и лежала с открытыми глазами. Одно окно было закрыто ставней, а из другого на деревянные половицы и белый кафель печки падал лунный свет. Печь занимала чуть не полкомнаты, кафелем была облицована ее нижняя половина, и среди освещенной передней стенки темнел печной рот – тяжелая металлическая заслонка с выпуклым узором. Я очень любила засыпать, глядя в окно на луну, но в той комнате моя кровать стояла далеко от окна. Так что я смотрела на дорожку лунного света и белеющую печь и слышала шелест грецкого ореха, который рос прямо под окном и одной ветвью опирался на крышу. Иногда с мягким шумом проносилась машина. Потом я услышала
