Первое время Виктор надеялся, что ему удастся избавиться от воспоминаний о войне. Но когда началась вторая война, он понял, что все, связанное с Чечней, никогда не уйдет из его жизни. Помимо своего желания он не только обращал внимание на все, там происходящее, но и невольно фиксировал услышанное, словно нанизывал события на какую-то логическую нить. Захват Радуева в свое время произвел на него сильное впечатление. Еще задолго до ареста это имя было у всех на слуху. Как его только ни называли?! «Самый кровавый» и «неуловимый», террорист и бандит, убийца и кровопивец. Ему это льстило. Он упивался властью над беззащитными и слабыми. Приближенные из кожи вон лезли, поддерживая имидж изувера, утверждая его авторитет среди ему подобных. Перед видеокамерами насиловали детей, устраивали взрывы, отстреливали пальцы российским солдатам, разрывали на части пленных и отрубали головы заложникам. Сотни невинно замученных, море крови… Аслан Масхадов со своим призывом: «Убивайте и уничтожайте всех русских и получайте удовольствие» – агнец божий по сравнению с Радуевым, который сделал это «удовольствие» смыслом своей жизни.
Первое время после того, как его взяли, он был в шоке и вряд ли быстро из него вышел. Это уже был не тот Радуев, наглый и самовлюбленный властитель душ и тел, который перед телекамерами вещал на весь мир о своей исключительности, грозил поставить на колени всю Россию, приписывал себе все изуверства и беззакония, творившиеся на территории государства. Оказывается, и нелюдям ведом страх. Вряд ли человеческий. Это скорее звериный инстинктивный страх за свою бесценную жизнь. Он не думал о возмездии, пока кара была где-то далеко за горами. Был уверен в своей недосягаемости. В тюремной камере «великий воин Аллаха», для которого убийство неверного равнозначно подвигу и пропуску в светлую загробную жизнь, был жалок и омерзителен.
– Когда-нибудь может быть узнаем подробности о том, как удалось выманить и этого зверя из его логова, – со вздохом произнес Виктор. Когда телевизионный сюжет подошел к концу. – А, главное, зачем? Вряд ли для того, чтобы опять, как было с Радуевым, только продемонстрировать всему миру профессиональное искусство ребят из спецподразделений.
– Скорее всего, цель была другая: развалить отряд, заставить бандюков сложить оружие и тем самым уменьшить потери в боестолкновениях. А теперь придется ломать голову, что с ним делать? Казнить нельзя помиловать… От того, где будет поставлена запятая, напрямую зависит, превратится ли она в пулю или останется лишь знаком препинания, – глубокомысленно, на одном дыхании неожиданно, похоже даже для самого себя, изрек Геннадий Селезнев. – Помните, как Радуев просил следователя, ведущего допросы, никого не сажать к нему в трехместную камеру, в которой содержался. Прекрасно понимал, что даже уголовные авторитеты