– Лейка, ну пожалуйста… Ну позязястя-позязястя-позязястя, – детским голоском пропищала Анька. – Мне так плохо. А курила я и раньше, просто бросить пришлось – голос становится грубее. Хотя хочется порой до чёртиков.
Пока необычно молчаливая Надька прикуривала для подруги (уму непостижимо!) сигаретку, я поплелась на кухню. Бардак и бедлам. Полный пилипец. Подгоревшая до углей яичница на сковороде – залить водой. Тарелки с застывшим свиным жиром – в мойку. Протереть стол, залить водой опустошённую кастрюлю. Схватив первую попавшуюся под руку чистую кружку, я поплелась назад к подругам. Как же жарко! Усталость во всём теле – вон даже кружку удержать не могу, до чего тяжёлая, зараза.
– Значит, полгода назад? – донёсся до меня голос Надьки. – И ничего мне не рассказала… Обычно-то ты, Ань, первым делом мне хвастаешься, а тут такой вариант – закачаешься. Красавец, сын губернатора. Я от зависти скончалась бы по определению…
– Надь, ну я ж не знала, что он с тобой спит. И что Лейку до кучи оприходует.
Я вздрогнула. Другого слова для меня Анька, конечно, выбрать не могла. Подруга между тем продолжала, выдыхая мерзкий табачный дым:
– Думала, повезло, наконец. Стас такой… такой… Короче, скотина он. Я за него замуж решила выйти. А тебе не рассказывала, чтоб не сглазить. Стоит только тебе пару слов про любого моего мужика сказать – он тут же сбегает. – Анька недоумённо попыталась стряхнуть пепел в чашку, потом перевела взгляд на меня: – Лейка, а чего ты сразу кастрюлю не притащила?
Мы втроём уставились на огромный, по-моему литровый, пивной бокал, в который Андре невозмутимо начала стряхивать сигаретный пепел. Теперь понятно, почему так его тяжело было тащить с кухни, он же литого стекла, больше килограмма, наверное.
– Чистых не осталось. Ань, ты помыть посуду не хочешь? – обиженно проговорила я. – У меня уже нет сил.
– Ты чего, Лейка? Мне только позавчера ногти в салоне нарастили, стразы наклеили. Последний писк моды. Жа-а-алко…
Анька обожала обновлять маникюр. Мы с Надин внимательно рассмотрели ярко-алые, усыпанные чёрными стразами ногтища. На каждом – свой рисунок. На указательном пальце – каменная роза из особо крупных черных камешков. В центре страз с рубиновым пятнышком.
– Пусть Надька помоет, а я лучше за выпивкой и едой сгоняю. Кому чего купить? – сделала попытку подкупить нас Анька.
Выторговав себе водку и холодец, я почти простила Андре с её роскошными ногтями. Надька потребовала французский коньяк и круассаны с морошкой. Только с морошкой – иначе посуду Надька мыть наотрез отказывается. Морошка вызвала ожесточённый спор, однако «всего лишь» через полчаса, собравшись на скорую руку, Андре отправилась совершать шопинг.
– Надь, вот никогда не знала, что ты круассаны именно с морошкой любишь, – хмыкнула я. – Хотя давно с тобой знакома.
– А их и не бывает в природе. Не существует. Эта ягодка только в Сибири растёт. Или не только? –