– Анизотропное шоссе? – Кондратий удивленно посмотрел на меня.
– Ну, я его так назвал. Шоссе из двадцать первого века в век двадцатый, в шестидесятые годы…
Кондратий загасил окурок в пепельнице.
– Предлагаю позавтракать, там и решим как вам быть.
– Со мною быть?
– Нет, Дима, именно вам.
На завтрак давали пюре, сосиски и кефир. Пюре и сосиски украшала горстка зеленого горошка. Кофе отсутствовало, но чай имелся – его каждый наливал себе сам из огромного самовара и пузатого заварочного чайника. В кефир зачем-то насыпали ложку сахарного песка. Я отставил граненый стакан, подцепил алюминиевой вилкой горошек.
– Вы почему кефир не кушаете? – заботливо поинтересовался Хват. – Не любите?
– Сахар не потребляю. Здоровье берегу.
– Уютно здесь, – сказал Кондратий. Ел он быстро. – Но далеко не всем понравится. Человек – существо малоудовлетворительное, не находите?
Я пожал плечами.
– Вот, например, вы, – он показал на меня вилкой.
– Что – я?
– Вас ни в коем случае нельзя признать несчастным. У вас имеется все, что нужно для долгой и счастливой жизни. Хорошая работа. Хороший заработок. Хорошая подруга.
– Вам и про это известно? – саркастически спросил я. Аппетит исчез. Сосиска неприятно напоминала отрезанный и отваренный палец.
– Долг службы. Мы обязаны иметь справку по всем, кому удается пересечь границу опричи.
Снова это непонятное словечко. Но прежде чем я успел переспросить, Кондратий продолжил:
– Вот представьте, Дима, гипотетическую ситуацию. Вам предоставлена возможность осчастливить всё человечество. Заметьте, не отдельных его представителей, а всех, всех до единого.
– Счастья для всех даром и чтобы никто не ушел обиженным?
– Вот-вот. Как бы вы устроили жизнь на Земле?
– Ну, это просто… что бы всё у всех было в достатке. Еда, жилье, одежда…
– Вы уверены, что счастье человеческое именно в этом? – усмехнулся Кондратий. – Тогда почему вас занесло на анизотропное шоссе, и вы чуть не уехали в тайгу, где ни еды, ни жилья, ни одежды в достатке нет?
– Не хлебом единым жив человек. Кроме материального нужно и духовное.
– Тогда возвращаюсь к нашей гипотетической ситуации – что бы вы дали людям, чтобы они были счастливы?
– Возможность полностью реализовать себя.
– Одни реализуют себя в живописи, другие – на войне, – сказал Кондратий. – В вашем мире предусмотрены художественные училища и ведение боевых действий?
– Война – это зло, – сказал я. – В моём мире её не будет. Я сугубо мирный человек.
Хват покачал головой, подобрал остатки зеленого горошка, ловко забросил их в рот.
– Значит, счастья для всех даром, увы, не получится.
– Значит, не получится, – в тон Кондратию ответил я. – Если только…
Хват странно смотрел на