Я покосился на зеркальце, и подозрения мигом превратились в твердую уверенность: «бумер» повторил только что проделанный мной маневр, наплевав на сплошную разделительную линию кусочками грязи и жженой резины из-под колес.
Ах, так?! Значит, играем в открытую?! Ну ладно – поиграем. Благо как раз мои знакомые места недалеко.
С Толбухина я свернул на Кнорина и следующие десять минут вовсю развлекался, петляя по улочкам, а порой и со свистом проносясь сквозь проходной двор. «Бумер» не отставал, более того – теперь, когда сомнений не было, его водила без труда сократил дистанцию до сотни метров.
– Ты, – развернулся я к Леночке, – хорошо пристегнута?
– Да.
Вид у фифы был весьма несчастный. Видимо, за последние минуты она уже не раз мысленно говорила своему автомобильчику «прощай»! То ли еще будет, ой-ой-ой…
На всякий случай я отодрал правую руку от руля и сам несколько раз дернул за ремень пассажирского сиденья.
– Ай!
Ремень был натянут хорошо, туго… и проходил удачно, между грудями… второй размер, приятная такая упругость и никакого бюстгальтера… ох, на фиг, на фиг сейчас эти мысли!
– Держись!
– Я сейчас кому-то так подержусь! – взвизгнула Леночка, но договорить не успела. Лучи фар «гольфика» высветили край обрыва, черноту за ним… а затем неторопливо начали опускаться вниз.
– Ой! Ой! Ой!
Четыре года назад я почти каждый день поднимался и спускался по этой лестнице. Тогда мне казалось, что ступеньки – маленькие, угол склона – тридцать градусов максимум, да и сама лестница не такая уж длинная. Сейчас же, летя вниз внутри обезумевшей жестянки, я был ничуть не меньше уверен в том, что лестница протянулась на добрый километр, наклон уж точно не меньше пятидесяти градусов, ну а следующая ступенька непременно подбросит зад «гольфа» так, что мы кувыркнемся через нос.
– Ой! Ой!
Чертова лестница все никак не заканчивалась, и, когда в конце концов чудо все же свершилось, я с трудом в него поверил. «Гольфик» выровнялся; опомнившись, я крутанул руль, выжал газ… мы метнулись вдоль улицы, влетели под арку между домами, затормозили… я вырубил зажигание и, выпрыгнув из машины, принялся осторожно, вдоль стены, подкрадываться к выезду на улицу.
«Бумер» стоял на краю склона, его водитель – черный силуэт на ослепляющем фоне ксеноновых прожекторов, – пригнувшись и уперев руки в колени, внимательно разглядывал ступеньки лихо преодоленной нами лестницы. Похоже, увиденное его не впечатлило – а может, наоборот, впечатлило, – но, постояв минуты две, он выпрямился и отошел от края. Затем до нас донеслись хлопок дверцы и басовитое гудение мотора, вскоре растворившееся в ночи.
– Думаешь,