Третья семья была весьма замечательной и именовалась «дед Прошка и Молодуха». Жили они в самом большом доме в деревне, в центре; на лето приезжал к ним сын Гриша и несколько дочерей, одна из которых была замужем за азербайджанцем и всегда гостила у родителей вместе с мужем. Однако на зиму все возвращались в город, и старики оставались одни. Они уже были на пенсии и не работали.
Люди они были весьма знаменитые и прославленные в местных легендах. К легендам вернемся позже, они заслуживают специального изложения.
С Ниной и Надей они тоже были в ссоре и не разговаривали. Впрочем, дед Прошка уже почти не слезал с печи от старости и бурно прожитой жизни. Тем не менее, как говорят, однажды зимой тетя Надя с мужем нанесли им визит на санях (расстояние между домами метров пятьдесят), и поскольку засиделись допоздна и «возвращаться было поздно», то заночевали.
Но это было такое необычное событие, что его несколько лет обсуждала вся деревня, вот и я до сих пор помню.
Четвертой зимовавшей в деревне семьей были Пал Саныч (бывший бригадир) и его жена, совершенно сгорбленная баба Шура, имевшая в деревне репутацию знахарки, гадалки и вообще немного колдуньи. Во всяком случае, к ней ходили, когда болел зуб, и еще помнится, как-то раз кого-то на покосе укусила змея, так тоже к ней бегали.
Жили Пал Саныч с Шурой на отшибе от всех, на самом берегу озера, держали тогда еще корову, огород и пару баранов, ни с кем, кажется, не водились (и были на то причины). Оба пенсионеры, Пал Саныч постоянно ловил рыбу.
Нам надо было ходить к озеру мимо них, и мы всегда считали и их самих, и их дочерей Зину и Лиду очень милыми людьми. Про их бурное прошлое и непростые отношения с соседями мы тогда вообще не знали, да и сейчас знаем только всякие легенды. До сих пор это наши ближайшие соседи (теперь уже, к сожалению, только их дочка тетя Зина). А тогда они пускали нас мыться в своей бане: у нас своей тогда не было, только развалившийся фундамент у «изгороды».
Напротив Пал Саныча стоял странный дом, в котором жил относительно молодой мужик, вечно сидевший на крыльце и никогда ничего не делавший, и древняя старушка, вся сгорбленная, по имени баба Оля, которая целыми днями ходила в лес и на горбу притаскивала небольшие вязанки хвороста, чтобы, видимо, заготовить дрова на зиму. Много ли так можно было заготовить – неясно. Сын ей никогда не помогал.
Мы как-то спросили, почему она не попросит телегу с лошадью у Нины для этой работы. А она ответила, махнув рукой: «Э… Да разве она даст? Скажет: что, колеса ломать?» – и потащила свою связку дальше.
Семью эту постигла страшная и трагическая судьба. Сын у нее, как выяснилось, был сумасшедший. Это уже все произошло при нас, и об этом я расскажу позже, в свое время.
Кроме этих зимовавших семей в Булавино жило довольно много «бывших местных», то есть таких, кто был отсюда родом