– Ага, ладно, – торопливо ответил Лешка, собираясь тут же задать еще один вопрос.
Но брат опять перебил его:
– И вот еще что, Леха. Ты бы хоть сана своего постеснялся, что ли… Ведь стыдоба, хоть жмурься!
– Что такое? – недоуменно спросил священник.
– Да ты себя послушай, отче! Сон, мол, всего несколько секунд снится. Ты бы еще сказал, что это ученые доказали. Сколько Ему надо, столько твой сон и будет сниться. Я, мол, в любой момент могу проснуться. Когда Ему угодно будет, тогда и проснешься. Леха, ты ж священник истинный, а не служитель культа!
– Ну, я ж говорю – грешник. А ты про жизнь праведную… Истинно верую, и вера всегда со мной рядом. А должна быть внутри меня, – грустно ответил Алексей.
– Раз ты это понимаешь, значит – обязательно будет.
Монах понял, что брат собирается уходить. Бессильные слезы подобрались к горлу.
– Отец вчера елку выкинул, что с Нового года стоит, а ведь март заканчивается, – неожиданно сказал Серега.
– Обычное дело, всегда так было, – настороженно отозвался Лешка.
– И правда. Но есть нюанс. Папа чуть выпивши был. Елку прямо в помойку и выкинул. Вместе с кадкой. Кадку эту мамуля очень любила.
– Ходил на помойку-то?
– А как же! Елка на месте. Правда, без кадки.
– Чем закончилось?
– Разосрались в дым, как малые дети.
– Да помирятся, – уверенно успокоил Леха себя и брата. – Больше сорока лет вместе. И сдалась матушке это кадка, чтоб ее…
– Ладно, Лешка… Пойду я, брат. Пора уже.
– Серега!.. Приходи еще, а?..
– Приду, раз зовешь. Береги себя, отче, – с чуть заметной иронией сказал покойник, повернулся и пошел. Обыденно так, без потусторонних фокусов, будто и не умирал.
Пройдя несколько шагов, остановился, легонько шлепнув себя рукой по лбу. Весело ухмыльнувшись, возвратился к брату, который провожал его мокрыми синими глазами. Подойдя к отцу Алексию, сунул ему в руку мастерок.
– Мне он там не нужен, – сказал Серега, слегка улыбнувшись. – А инструмент-то, поди, казенный. Смотри, ведро не потеряй, простофиля… – и очень серьезно добавил: – С кадкой придумай чего-нибудь, лады? Ты ж воин Христов.
Он стал быстро удаляться, что-то бормоча себе под нос. Лешка смог разобрать только ворчливое: «Сон у него, видите ли, несколько секунд длится».
На душе у монаха вдруг стало тепло и радостно, отчего улыбка сама появилась на его спящем лице. С ней и проснулся.
ПОВЕСТВОВАНИЕ ЧЕТЫРНАДЦАТОЕ
Отряд опричника Орна плутал в гиблом болотистом лесу близ села Осташкова. Вотчина немца, которой он завладел лишь пару часов назад, мстила новому хозяину за пролитую кровь и посеянный ужас. Ночная темень будто сговорилась с грозой, которая щедро поливала всадников, норовя затушить спасительные факелы. Узкие, едва различимые тропинки походили одна на другую и путали