О, помолись хотя раз.
Но всей глубокой девственной молитвой
О том, чья жизнь столь бурно пронеслась
Кружащим вихрем и бесплодной битвой,
О, помолись!..
………
Когда бы ты всю бездну обняла
Палящих мук с их вечной лихорадкой.
Бездонный хаос и добра и зла,
Все, что душа безумно прожила
В погоне за таинственной загадкой.
Порывов и падений страшных ряд,
И слышала то ропот, то моленья,
То гимн любви, то стон богохуленья —
О, верю я, что ты в сей мрачный ад
Свела бы луч любви и примиренья…
В этом стихотворении художественное творческое задание, которое ставил перед собой поэт, иное по сравнению с тем, что мы видим в обращении к богине Урании у Д.В. Веневитинова. Стихотворение А.А. Григорьева исповедально: оно проникнуто драматическим психологизмом; глубокими и страстными чувствами, вызванными неразрешимыми противоречиями «бесплодно», «вихрем» пронесшейся жизни. Цепь метафор, выделенных нами в тексте, подчинена замыслу поэта передать смятенное состояние души (бездна «палящих мук с их вечной лихорадкой», «бездонный хаос добра и зла»); выразить мучительное мироощущение лирического героя (жизнь – тщетная «в погоне за таинственной загадкой»; «порывов и падений страшный ряд»…) Контрасты духовного и душевного настроения передаются семантическими противопоставлениями: добро – зло, порывы – паденья, ропот – моленья, гимн любви – стон богохуленья. Поэт использовал здесь приемы смешения метафор с рядом стилистических фигур, среди которых наиболее эмоциональным является риторическое обращение: «О, помолись!..».
Необычные приемы развертывания метафоры мы можем наблюдать в творчестве А.А. Фета. Исследователи считают его представителем «метафорического стиля» в русской поэзии. Так,
В.М. Жирмунский отмечает, что А.А. Фет использовал и организовывал метафоры в стихах по особому художественному принципу. Например, в стихотворении «Мелодия» (1863) уже в первом стихе «каждое последующее слово примыкает к предшествующему как метафора»[98]:
Месяц зеркальный плывет по лазурной пустыне.
Травы степные унизаны влагой вечерней,
Речи отрывистей, сердце опять суеверней,
Длинные тени вдали потонули в ложбине.
В этой ночи, как в желаниях, все беспредельно.
Крылья