Коломнин собирался подняться на этаж, где разместили их тургруппу. Но понял, что уснуть не сможет, и повернул к номеру Ознобихина. Предусмотрительный Николай по приезде быстренько доплатил и снял люкс в дальнем крыле с таким расчетом, чтобы отгородиться от бдительной опеки банковских сплетниц. На первый стук никто не ответил, но Коломнин постучал вторично. Им вдруг овладело нетерпеливое, мазохистское желание рассказать Ознобихину о случившемся, выставив себя на нещадное осмеяние. Желание столь сильное, что он даже в нетерпении прихлопнул по двери ногой.
Наконец, в глубине послышался шорох. С той стороны двери выжидательно задышали.
– Да я это, я! – облегченно выпалил Коломнин.
Номер раскрылся, и в щель просунулся бдительный Колин носик:
– Предупредил бы! Я уж решил, что наше бабье выследило.
Укутанный в японский, расшитый драконами, халат Ознобихин посторонился, пропуская внезапного гостя.
– А я тут пару таечек надыбал. Не удержался, – похвастался он, приоткрыв дверь в дальнюю комнату, где на широкой кровати поверх одеяла оживленно лопотали меж собой две полураздетые девчушки. – Может, присоединишься?
– С меня хватит. Выпить есть?
Ознобихин взглянул пристальней, неспешно открыл наполненный бутылками бар, выбрал джин:
– И как погуляли? Как тебе Лариса?
– Так, хохотушка, – вопреки собственному намерению брякнул Коломнин. – Легко живет.
Рука наливавшего спиртное Ознобихина дрогнула:
– Даже так?
Он поставил на журнальный столик два бокала, всмотрелся в набычившегося приятеля:
– М-да, сильна баба. Это надо – как удар держит. Мужику позавидовать. А тебе по должности положено повнимательней быть.
– То есть?
– То-то что «то есть». Больно мы скоры в суждениях, – Коля неспешно глотнул джину, посмаковал, выдернул из блюда с фруктами крошечную виноградинку и отправил следом. – У этой хохотушки два года назад на пороге квартиры; можно сказать, на ее глазах, киллер расстрелял мужа. Любимого, между прочим. Я его знал. Достойный был мужик. В нефтяном бизнесе крутился. Хороший мой приятель, кстати. Одно время вместе кучковались. Даже общее дело планировали. Только я в банк отдался, а его месяца через два замочили: вроде как в криминал окунулся и чего-то там не поделили. Она за ним как за сейфовской дверью горя не знала. А как погиб, осталась с пятилетней дочерью. И денег – тю-тю. Как не было. Через месяц после его смерти нажралась люминалу. Едва откачали. Свёкр из Сибири приехал. И обеих: невестку и внучку, – к себе забрал. Вот так при нем и выхаживалась – из неживых в едва живые. Это только теперь уломали съездить развеяться. А ты говоришь…
– Я