– Давно в суп просится! – сказал отец. Мартен согласился, стрельнув глазами.
Время сыпалось тонкой струйкой, да и обвалилось. Дашка заметалась по комнате, собирая конспекты.
– Электричка скоро, – отец подлил масла в огонь.
– Где альбом!
– В холодильнике посмотри.
– Ну, па!
– Под телевизором… Будто я до ночи бумагу марал.
– Па!
– Карандаш у получебурека забери, – посоветовал отец. Мартен мял зубами оранжевое дерево.
– Отдай! – Кот негодующе разжал челюсти. Дашка погрозила кулаком. – Скажи еще что-нибудь. – Мартен хмыкнул и перевалился на другой бок. Далеко засвистел маневровый, забубнила станционная трансляция.
– Через завод беги – автобуса не дождешься, – порекомендовал папка.
– Да, знаю, – отмахнулась Дашка, влезла в мешковатый свитер, завязала шнурки на кедах. Джинсы были длинноваты, поэтому на пятках истрепались. Сумка – через плечо.
– У меня в армии в такой противогаз лежал, – поддел отец.
– Па!
– Лицо запачкай – в тамбуре за своего сойдешь, – хохотнул тот.
– Зато денег не возьмут, – парировала Дашка.
– И то дело! Беги, доча.
– Цом…
Хвостик мечется параллельно земле. Заборы, цеха, разбитый асфальт – мелькают перед глазами. Свысока таращится труба котельной. Шик – услышав гудок электрички на Спутнике, запрыгнуть в последнюю дверь на Океанской. Переезд… Матросики улюлюкают из кузова. Сто метров до перрона. За спиной нарастает гул, перестук. Не оборачиваться! Обдав визгом тормозов и плотным воздухом, электричка втекает на станцию. Тридцать метров. Горячие рельсы пахнут нефтью и каленым железом. Блестят фары локомотива, лыбится нарисованная улыбка. Десять, три, один… Дашка взлетела на перрон, еле увернулась от столба. Зашипел воздух. Она ворвалась в тамбур и повиснув на противоположной двери. Успела!
– Успела? – дворняга приподняла голову. Тонкая шерсть едва скрывала ребра. Дашка показала ей язык и зашла в вагон. Место все-таки нашлось, огромная тетка травила соседей запахом застарелого пота. Попутчики морщились, но привыкали. Даша юркнула к окошку, невзначай отодвигая хозяйственную сумку.
– Простите. – Тетка не ответила, однако воздух завибрировал. Напротив – очкастый субчик сосредоточено изучал газету, но стоило опустить глаза – пялится на коленки. Дашка прикрыла их «противогазной» сумкой, достала альбомчик и карандаш. Тетенька любопытно покосилась. Да, пожалуйста! На бумаге сами собой появились тополя, скамейки, шахматисты. Напрашивался дождь, но Даша упрямо остановила карандаш. Стало совестно перед крестом за фантазерское предательство: