Из-за двери, мимо которой идем, неожиданно донеслись грохот и лязг, я услышал даже рев большого и явно опасного зверя. Алвима даже не повела бровью, а я на ходу чуть приоткрыл дверь, отпрянул.
Рыцарь в полтора моих роста, весь в железе с головы до ног так, что даже не видно глаз в прорези шлема, ожесточенно дерется с львом тоже великанских размеров. Хотя нет, не лев, только морда львиная, а тело покрыто чешуей с металлическим блеском.
Алвима остановилась дальше в коридоре и повернулась ко мне, на лице нетерпение. Я хотел сообщить такую вот новость, а то глухая, не слышит, но рыцарь и лев в схватке сдвинулись к стене, и у меня перехватило дыхание, когда рыцарь задел локтем стену и… тот вошел в нее с легкостью, но при замахе снова появился, словно был не в плотном камне, а просто вне поля моего зрения.
Я прикрыл дверь и догнал Алвиму. Она перехватила мой встревоженный взгляд, я сделал вид, что ничего, каждый день такое вижу, привык даже.
– Призраки, – произнесла она безучастно. – Безобидные.
– Как часто?
– Раз в неделю, – ответила она. – Это недолго. Несколько минут, потом все исчезает…
– Кто побеждает?
– По-разному. Один раз откуда-то бросили букет цветов, рыцарь нагнулся за ним, а лев прыгнул сверху, повалил и растерзал…
– Но на следующий раз дрались как ни в чем не бывало?
Она взглянула на меня искоса.
– Да. Ты такие уже видел?
– Конечно, – ответил я малость свысока. – Только не обрывки, а целиком. Ладно, пойдем, нас многое старается отвлечь от наших целей. Конечно же, великих.
Она снова покосилась в мою сторону с вопросом в глазах, но промолчала.
Я пил кофе, что-то снова много пью, а она рассказывала так же искренне и просто, как и все, что говорила и делала:
– Когда-то нас была горстка, как и гешидов, но мир стал теплее или добрее к нам… и теперь у нас много людей и много отважных воинов. Правда, еще больше их у юнашитов, а тех когда-то, как помнят старики, было всего трое из всего рода…
– Стало много людей, – сказал я понимающе, – и начались войны за пастбища, за земли, за власть?
Он кивнула.
– Да. Нас меньше всех, но Торадз дрался всегда отважно. Правда, если бы замок не был защищен пропастью, то, возможно, мы бы уже погибли…
Ее лицо оставалось спокойным, а голос звучал ровно, словно говорила не о близкой гибели всего ее народа, а рассказывала, сколько шерсти собрали с овец. Никаких обид, всем нужна земля прежде всего для своего народа, они точно так же теснили бы юнашитов и гешидов, если бы тех оказалось меньше.
Ничего личного, простая дарвиновская конкуренция, выживает сильнейший. Никаких обид, никаких претензий.
– Гешиты и юнашиты, – спросил я, – в родстве?
– Да, – сказала она, – два рода от родных братьев Турганлая. Мы тоже в