– Государыня-матушка… благодарствую…
– Гриша! Да ведь я любя!
– И я, – не понял императорского неудовольствия Орлов.
– Матушкой к чему зовешь?
– А как?
– Прилюдно зови, а наедине к чему?
– Кать, да ведь ты императрица теперь коронованная, к тебе и подходить страшно.
Екатерина рассмеялась:
– И то… В комнату вхожу, словно голова медузина, все каменеют и заикаться начинают. Я изменилась?
Теперь улыбался уже и Орлов:
– Нет. Только краше стала от волнения.
Она присела в кресло, вздохнула:
– Устала, сил нет. Голова от короны болит, а того больше от мыслей. Павлуша, слава богу, выздоровел, хоть о нем сердце болеть перестало. Да все равно слабый он, любого ветерка боится.
– Поручила бы воспитание Павла Орловым, а не Панину, был бы сильный.
Императрица смеялась от души:
– Не в обиду будет сказано, Гриша, много ли ты книг прочел и языков знаешь, чтобы будущего императора воспитывать?
Орлов губы все же поджал, обиделся, но добрый малый – долго дуться не смог, тут же вздохнул:
– Кабы меня, как вон Потемкина, с детства к чтению приучали, я, может, и прочел бы.
– Ноне читай.
– А что?
– Я тебе список составлю.
– Только я по-французски не могу…
– Учись, Гриша, французские философы больше других сейчас пишут. Но пока русские возьми.
Немного погодя Екатерина все же поинтересовалась:
– А где Потемкин, неужто не вернулся из Швеции?
Григорий явно нахмурился:
– Вернулся, как не вернуться, там не оставили…
– И что же?
– Да все в порядке.
– А почему ко мне не пришел доложить?
– Ты занята была, я не пустил! – почти взвился Орлов. – Он мне все сказал.
«Ревнует», – поняла Екатерина и вдруг чуть улыбнулась:
– Гриша… у нас с тобой дите будет… тяжела я…
Орлов почти задохнулся, подхватил ее на руки, прижал к себе:
– Катя!..
И вдруг словно осознал нечто жизненно важное:
– Венчаться нам надобно немедля!
– Как?!
– Чтоб дите законным было.
– Как венчаться, Гриша?! И так едва держусь на престоле, а объяви сейчас о венчании, что будет?
Григорий расстроился: неужто теперь так и жить любовниками?
– Бестужев все о том же речь ведет, да только пока все расшевелится, я уж с пузом буду. Хороша невеста – под венец на сносях!
Орлов, услышав о заботе Бестужева, воспрянул духом, Екатерина вернула опального Алексея Петровича Бестужева-Рюмина сразу после переворота, как и Елагина,