Ратмир тронул его за плечо.
– Здесь мы разделимся. Пойдёшь прямо, а я – налево. Встреча здесь же, через два часа. Ты хорошо ориентируешься?
Донован пожал плечами.
– Если стены здесь не двигаются…
Ратмир сдержанно улыбнулся.
– Тогда – до встречи. – Он кивнул и исчез за поворотом. Там он включил фонарь, и было видно, как по стенам, удаляясь под гулкий звук шагов, бегают блеклые отсветы.
– До встречи… – сказал ему вслед Донован, ещё раз оглянулся на Айю и пошёл в свою сторону.
Коридор, в который он свернул, был тускло освещён унылым грязно-красным светом, и от этого всё вокруг казалось серым и угрюмым, как в туманную лунную ночь. Донован шёл неторопливо, прислушиваясь, запоминая дорогу, фонарь не включал. В лабиринте было сыро и затхло, во рту ощущался оскоминный привкус ржавого железа, и вообще, весь этот полумрак, это запустение, шелушащиеся штукатуркой стены, кучи седого хлама, битый пластик и гнилая слизь, распластавшаяся коричневыми скользкими лужами по полу, источали тревогу и полную безысходность. Как тут можно жить? Кирш, до чего же нужно опуститься, чтобы тут жить? Ведь это нора, грязная, запущенная, захламлённая нора, где могут жить лишь какие-то нечистоплотные твари, но не люди… Логово.
Донован остановился и прислушался. Рядом, за стеной, кто-то еле слышно бормотал. Он всмотрелся в темноту, увидел вход в соседнее помещение и шагнул туда. Комната была маленькой, приблизительно три на четыре метра, относительно чистой и пустой. Посредине сизой громадой возвышался громоздкий универсальный кибер, давно обездвиженный, горел только зелёный огонёк приёмника, и кибер голосом Кирша монотонно декламировал какую-то белиберду, сильно нажимая на «р». Донован нагнулся, чтобы хоть что-нибудь расслышать.
– Крыльями кружа красиво, – зло и тихо сказал ему Кирш в самое ухо, – крыса кралась кромкой крыши. Крепче кремня кривошипы, кроя кропотливо кражу, кролика кредитовали…
Декламирование оборвалось, раздался глухой, простуженный кашель. Больной кашель, плохой, буханье, можно сказать, а не кашель. И опять:
– Крепко кроль кричал, креняся, крепость кропля кратно красным…
Кирш, подумал Донован, ты всё пишешь стихи… Упражняешься… Он почувствовал, как ярость плотным давящим комком поднимается к самому горлу.
– …Крюк кривой кромсал круп кроля, кровью круто кровоточа…
Донован коротко размахнулся и изо всей силы ударил ребром ладони по зелёному огоньку на панели кибера. Что-то звякнуло, огонёк погас, и воцарилась тишина. Донован посмотрел на ладонь. Из ссадины сочилась кровь. Он прислонился лбом к холодному пластхитину кибера и вдруг опять услышал за стеной бубнящий голос Кирша:
– …Кроткий кроль, крепя крест кролю, крапивой крушенье красил…
Донован скрипнул зубами и пошёл прочь от этого места.
Вслед ему неслось:
– …Крекча крысе кровожадной крах кромешный…
Замолчи… Замолчи, замолчи! Донован сжал кулаки и быстро, почти бегом, зашагал вперёд.
Он шёл напрямик,