– Так значит люди, которых мы видели, преступники?!
– Ну, совсем не обязательно.
– И они могли нас убить?
– Некоторые могли попытаться.
– Ужасно!
– Не бойся. Они ведь думают, что мы ничем их не лучше. Догадываешься теперь, для чего я велел тебе переодеться? Мы выглядим в точности, как они, и они остерегаются нас так же, как и мы их.
– Ужасно, – повторил Яр.
– Завтра мы пройдем эти кварталы насквозь. Дальше людей почти не будет.
– А что там дальше?
– Промышленная зона.
– А за ней?
– Свалка.
– Ну а после нее?
– Сам увидишь. Всё равно я не смогу тебе объяснить.
– Хотя бы попытайся.
– Даже пробовать не стану. Зачем? Там будет то, чего ты никогда не видел. Ты и слов-то таких не знаешь, какими я начну объяснять.
– Изморось, – сказал Яр, кивнув на небрежно завешенное окошко, по грязному стеклу которого стекали бусинки влаги.
– Что? – не понял Ларс.
– Я учу новые слова. Я попробую понять.
– Нет. И давай закроем эту тему.
Они замолчали, вычищая банки пальцами, облизывая их.
Но улице было темно. Ночное освещение не работало, лишь слабо светились, отдавая собранный за день свет, панели внешней облицовки.
– Сходи, проверь, крепко ли заперта дверь, – распорядился Ларс, сминая пустые банки и забрасывая их в дальний угол, в пыльную кучу точно таких же мятых банок. – Будем укладываться. Завтра, чуть свет, выйдем в дорогу, пойдем без остановок. Надо спешить – хурбы всё еще у тебя на хвосте.
Утром Яр по-новому взглянул на город. Пустые грязные улицы теперь казались зловещими, мертвые громады домов взирали сверху на бредущие понизу жалкие фигурки пустыми глазницами черных окон, разбитые фонари опасно кренились, от ржавых корпусов брошенных мобилей несло отвратительной заразной вонью. Сильный холодный ветер гонял по бетону мокрые обрывки бумаг и прочий мусор, подвывал и подсвистывал в черных щелях. В зияющих подворотнях, принимая пугающие очертания, колыхалась влажная мгла, из ее глубин доносились неразборчивые звуки: то ли шепотки, то ли стоны, то ли хриплое натужное дыхание.
Беглецы держались середины дороги. Они шли так быстро, насколько это было возможно, но невольно старались ступать тише: гулкий звук плещущихся в ущелье улицы шагов заставлял втягивать голову в плечи и озираться. Было мокро, но дождь перестал. Широкие лужи, которые никто не спешил убирать, порой приходилось преодолевать вброд. Яр шагал по воде осторожно, он боялся, что нога его попадет в какую-нибудь выбоину. Никогда прежде не приходилось ему шлепать по лужам – в большом городе их просто не было. Он и слово-то это – “лужи” – узнал только сейчас, от Ларса. Узнал и запомнил, несколько раз повторив про себя.
– Не подозревал, что есть такие места, как это, –