Стремительный полет продолжается. Я трепещу от страха, сгораю от любви и глохну от нарастающей тишины. Наверное, все мое существо изменяется до неузнаваемости. Меня окружает облако огня, который не жжет и не ослепляет. Сейчас скорость моего вознесения растет. Впрочем, ощущаю это не телом – его будто и не стало – а нарастанием чувства священного страха. При этом вокруг ничего, кроме абсолютного мрака. Сейчас я один. Со мной лишь молитва и страх. Мрак сгущается и разрастается до бесконечности. Я при этом умаляюсь до микроскопических размеров. Наконец, все замирает.
Упразднены слова и знания. Здесь встала неприступная стена мрака между тварью и Творцом. Я перестаю быть тем, кто я есть и кем был. Мое умаление достигает почти абсолюта, грозит превратить меня в ничто. В этот миг я постигаю бесконечное величие Творца, Его милость к человеку и совершенную любовь Отца к сыну.
А в это время там, впереди, в бесконечной дали, в неприступной Обители Света происходит Предвечный Совет. В абсолютной тишине, не нарушая ее, оживают слова.
– Любовь Наша требует умножения. Сотворим вселенную.
– Да будет так.
– Сотворим человека и соделаем его царем вселенной.
– Да будет так.
– Сын Мой Единородный, человек будет свободным и не сумеет понести этого дара. Он предаст Нас, отпадет от славы, забудет свое призвание и увлечется смертным. Бог по призванию, человек станет хуже скота, растения и даже земли, из которой сотворен. Сын Мой возлюбленный, Тебе надлежит воплотиться в поврежденное тело человека и стать одним из них. Человек Тебя возненавидит, будет над Тобой издеваться, бить и плевать в лицо, он предаст Тебя позорной смерти на кресте. Сын Мой, Сын возлюбленный, грех человека надлежит искупить страшной жертвой. И этой жертвой станешь Ты, Сын Мой Единственный! Хочешь ли Ты этого?
– Да будет так, Отче. Я уже люблю человека до смерти крестной. Да воссияет славой Крест любви Нашей.
– Да будет по глаголу Твоему, Сыне.
…Замолкает последнее Слово. Никого и никогда я не любил так, как Это кроткое Слово любви. Сейчас я сам готов умереть за такого Бога. За такого Отца, усыновившего меня. Молитва рождается, вспыхивает огнем и потрясает:
– Слава Тебе, Господи! – гремит вокруг и во мне.
– Свят, Свят, Свят! – отзывается ангельский мир.
Все умолкает и ждет.
– Да будет Свет, – гремит Слово из вечной тишины.
И стал свет зримый, и воцарился. И вижу я в сердцевине его – Вседержителя на престоле славы. И Крест искупительных мучений Его, сияющий, как тысяча солнц. И тает сердце и поет славу Отцу моему и Господу. И нечистые уста мои неустанно произносят сладчайшее слово во вселенной: Иисус…
И там, вокруг ослепительного Престола, вижу я святых Божиих, при жизни угодивших Ему чистотой, подвигами