Как-то еду поздно вечером на Московку. Диспетчер адрес назвала и говорит: «У клиента на сотовом батарейка садится, адрес успела на издыхании прокричать. Приедешь – по домофону предупреди её». Подъезжаю, набираю квартиру, из домофона вопрос женским голосом:
– Кто?
Решил приколоться, вспоминая фильм «Бриллиантовая рука»:
– Такси на Дубровку заказывали?
В ответ радостно:
– Илюша, это ты?
– А як же! – с энтузиазмом отвечаю.
Она отключилась. Откуда, думаю, меня знает? Может, диспетчер сказала? Стою, жду. Пять минут – нет, десять – нет, двадцать… Начинаю икру метать. Передумала что ли? Так всё хорошо начиналось. Наконец, выходит. Солидная дама, лет сорока пяти. В шляпе меховой. И серьёзная, не подступись. Ладно – детей с ней не крестить, не нянчить. Едем молча, потом говорит:
– Ваша шутка про Дубровку была крайне неуместной!
– Почему?
– Я думала: это хулиганы-наркоманы. Они шапки срывают.
– А откуда вы узнали, что я Илья?
– Извините, обозналась. Так друга моего зовут, но «як же» не из его лексикона, хохлов не любит.
При расчёте вгляделся, что-то знакомое. Вышла: ба, да это же наш врач из кардиологии. В белом халате сразу признал бы, а тут… Но догонять, обниматься не стал. Я бунт в палате устроил. Заявил ультиматум:
– Не буду на судно ходить. Хоть убейте.
Она принялась убеждать:
– Вы можете умереть! У вас серьёзнейший инфаркт!
Жена о том же, пыталась памперсы всучить. Я ни в какую. Лечащий врач устала биться, потребовала написать на имя главврача расписку, что я никого не виню в случае смерти на унитазе. Следом вся палата подхватила мой протест, сдала расписки… На каталке везут тебя до дверей туалета, дальше сам. Сейчас понимаю: риск был второй инфаркт схлопотать и бесславно скончаться (как великая императрица Екатерина II) на стульчаке, но не мог принародно в палате нужду справлять.
Не можешь пить – не мучай печень
Год после инфаркта миновал, не в инвалиды же записываться мужику в пятьдесят лет, чтобы на лавочке праздно семечки лузгать. Семейный бизнес у нас с супругой: на оптовой ярмарке три контейнера, продтоварами торгуем. Жена после моего инфаркта всё взяла на себя, я только под ногами мешаюсь, а без дела сидеть не в моей натуре. Встаёт вопрос: что я могу? Профессия инженера за пятнадцать лет, как уволился, престижнее по деньгам не стала. И мозги уже не той смазки. А что если попробовать таксистом? В конце концов, что такое жизнь? Познание себя, окружающего мира. Можно идти вглубь, сосредоточившись на одном, а можно вширь. Сегодня ты инженер, завтра дворник, потом управдом. При социализме и по молодости нас как учили: рост – это инженер, ведущий инженер, главный конструктор, академик. Но интересна жизнь и в ширину. Мысль эту заронил в послеинфарктной палате сосед. Жекой звали. Старше меня. После физкультурного института