– Так я тоже достал вчера. Флакон.
– Ну – два будет. Пригодится.
– Ты сейчас прямо едешь?
– Но. Будь здоров! Зайду попроведаю мать…
– Погоди, Игнат, я провожу тебя.
– Меня такси ждет…
– Я скоро.
– Давай. Только – одна нога здесь, другая – там! – орал Игнатий. – Пятнадцать минут осталось. Жена сейчас икру мечет в вагоне.
– Она уже там? – Максим прыгал по комнате на одной ноге, стараясь попасть в штанину.
– Там.
– Сейчас… мигом. Мы в магазин не успеем заскочить? Хотел гостинцев матери…
– Да ты что! – взревел Игнатий. – Я что, по шпалам жену догонять буду?!
– Ладно, ладно…
Побежали вниз, в такси.
– Друг, – взмолился Игнатий. – Десять минут до поезда… Жми на всю железку. Плачу в трехкратном размере.
Машина рванула с места.
Жена ждала Игнатия у вагона. Оставалось полторы минуты.
– Игнатий, это… это черт знает что такое, – встретила она мужа со слезами на глазах. – Я хотела чемоданы выносить.
– Порядок! – весело гудел Игнатий. – Максим, пока! Крошка, цыпонька, в вагон.
Поезд тронулся.
– Будь здоров, Максим!
Максим пошел за вагоном.
– Игнат, передай матери: я, может, тоже скоро приеду. Не забудь, Игнат!
– Не-ет!
Максим остановился.
Поезд набирал ходу.
Максим опять догнал вагон Игнатия и еще раз крикнул:
– Не забудь, Игнат!
– Передам!
Уже расходились с перрона люди.
А Максим все стоял и смотрел вслед поезду.
…Уже никого почти не осталось на перроне, а Максим все стоял. Смотрел в ту сторону, куда уехал Игнатий.
И разыгрались же кони в поле
И разыгрались же кони в поле,
Поископытили всю зарю.
Что они делают?
Чью они долю
Мыкают по полю?
Уж не мою ль?
Тихо в поле.
Устали кони…
Тихо в поле —
Зови, не зови.
В сонном озере, как в иконе, —
Красный оклад зари.
Минька учился в Москве на артиста.
Было начало лета. Сдали экзамен по мастерству.
Минька шел в общежитие, перебирал в памяти сегодняшний день. Показался он хорошо, даже отлично. На душе было легко. Мерещилась черт знает какая судьба – красивая. Силу он в себе чуял большую.
«Прочитаю за лето двадцать книг по искусству, – думал он, – измордую классиков, напишу для себя пьесу из колхозной жизни – вот тогда поглядим».
В общежитии его ждал отец, Кондрат Лютаев.
Кондрат ездил на курорт и по пути завернул к сыну. И теперь сидел на его кровати – большой, загоревший, в бостоновом костюме, – ждал. От нечего делать смотрел какой-то иностранный журнал с картинками. Слюнявил губой толстый прокуренный палец и перелистывал гладкие тоненькие страницы. Когда попадались голые женщины, он внимательно разглядывал их, поднимал