Мне в подарок уже были приготовлены засушенные морские коньки, звезды и ежи, а также огромный королевский краб.
Встреча, однако, то и дело откладывалась, на такое путешествие не хватило бы и моей стипендии за год. Мечта становилась мечтой в самом пошлом смысле, превращалась в элегическую, страдающую астмой душевность, ее можно было уже перекладывать для гитары. Экзотики в письмах становилось все меньше, Нина жаловалась на скуку и отсутствие событий, переписка стала угасать.
Я пытался перекинуть мостик воспоминаний, напоминал случаи из нашей прежней жизни, Нина отвечала с явной неохотой. Это было и понятно, она стала взрослой девушкой, хорошо еще, что я не мог вспомнить, как мыл ее голенькой в ванной.
Овальность лица на фотографии подчеркивалась короткой стрижкой, пополневший и от этого ставший чуть уже рот, и огромные, как и при первой встрече, взрослые глаза, в которых, однако, читался некий вызов или вопрос. Их выражение было не то что чужим, но не до конца знакомым, образовавшимся без моего пригляда. И все же это было именно то лицо, которое я транслировал своим воображением в будущее, как будто природа лепила его не только по собственному, но и по моему плану. Это была та Нина, которую я любил, и теперь, пожалуй, еще больше, чем прежде.
Я написал ей об этом и о том, что фотография ее стоит у меня на столе. Чтобы не показаться смешным, исповедь была смягчена легким юмором. Моя Галатея откликнулась только на второе.
Три летних письма остались без ответа. В них я бодро рассказывал, что разгружаю вагоны, подружился с люмпенами, торсом могу померяться со Шварценеггером и в конце августа с карманами, набитыми деньгами, приеду к ней.
Наконец пришла весточка от Анны Николаевны. Она писала, что Нина уже два месяца как вернулась в наш город и поступила на факультет дизайна в Мухинское. Из письма, которое получили только вчера, они с отцом узнали, что дочь их вышла замуж за мальчика, с которым ездила поступать. Для них это было полной неожиданностью. «Мы с отцом в отчаянии, – писала Анна Николаевна, – такая легкомысленность не в наших традициях. Но ты же знаешь нынешнюю молодежь. Свобода действует как угар, и мы виним себя, что отпустили ее одну. Странно и неблагородно с ее стороны, что она тебе даже не позвонила. Будь ты рядом, этого бы несчастья не случилось, я уверена. Маленькая засранка! Как она, бедная, выдержит всё это? Костенька, будь добр, найди Нину. Наверняка ютятся где-нибудь в общежитии. Мы с отцом часто тебя вспоминаем. Как мама?»
Я не успел выполнить просьбу Анны Николаевны. С Ниной мы встретились спустя два дня, на Фонтанке, случайно. Она была в короткой