Федор принялся путано пояснять, что уж больно просил митрополит отпустить их с ним, якобы потому, что у него возникла превеликая нужда в них, ибо…
Но я не стал слушать о проблемах казанской епархии, а заметил, что к кое-каким работам наши литейщики могут приступить хоть сейчас, благо что двор Годунов предусмотрительно велел разместить за крепостными стенами города – хоть в этом распорядился с умом.
А что касается зодчих, то пусть теперь сам думает, как выкручиваться перед игуменами и архимандритом, но забирать их оттуда надо в срочном порядке, ибо желательно и первую на Руси ткацко-прядильную мануфактуру, и первый стекольный завод делать каменными, и особенно это касается последнего. Разумеется, если престолоблюститель не желает, чтобы невзначай вспыхнул пожар, унеся драгоценные жизни двух стеклодувов из Венеции, привезенных Алехой.
А в конце, подводя итог трудам престолоблюстителя, я не удержался и попенял, что можно было бы сделать и побольше, используя короткую летнюю пору на всю катушку, а не транжирить ее самым безалаберным образом.
– Ты про торговлишку рухлядью?[40] – невесело усмехнулся Федор. – А ведомо тебе, княже, яко нас с тобой Дмитрий Иваныч вокруг пальца обвел? Он же… – И, не договорив, досадливо махнул рукой, поманив меня за собой наверх.
Карту Руси, которую Годунов прилежно рисовал в Москве, он поначалу хотел подарить новому царю. Эдакий символичный жест – передаю все земли в твое владение. Однако я отговорил царевича. Учитывая, что половина земель все равно будет передана Годунову, она нам и самим еще не раз сгодится.
Сейчас она лежала передо мной, но уже с новыми пометками престолоблюстителя – изрядный кусок северо-восточных земель был обведен двумя жирными волнистыми линиями.
– Это, как я понимаю, земли, которые выделены тебе государем? – уточнил я и, присмотревшись, нахмурился. – А ты нигде не ошибся?
Глава 8
Торговля кого выручит, а кого выучит
Годунов возмущенно фыркнул в ответ:
– Все в точности согласно указу. Мне не веришь, так у меня грамотка имеется, кою мне Дмитрий на пристани перед отплытием вручил. – Он извлек из небольшого сундучка, стоящего близ стола, свиток с вислыми золотыми печатями на красных шнурках, и принялся зачитывать: – «Мы, непобедимейший монарх, божьей милостью император, и великий князь всея Русии, и многих земель государь, и царь-самодержец, и прочая, и прочая, и прочая, жалуем слугу своего, преданного нам всем телом и душой…»
– Погоди-погоди, – остановил я его. – Не кипятись. Я только про города хотел выяснить. Вдруг ты где-то…
– А про грады, кои он мне передает, император особливо указал, – перебил он меня. – И даже перечислил. Наверное, чтоб я в прочие носа своего не совал.
Я нахмурился. Получалось не совсем так, как мне бы того хотелось.
Верхняя жирная волнистая линия,