– Ох, иди отсюда, Лева, иди уже, – отмахнулся Потапыч. – Не верю я в покаяние. Ты сегодня вздыхаешь, а завтра за свое берешься с новой силой. Лучше займись броней, нам изрядно нужна новая, ты ведь читал отчет, мы сейчас арьянцам и не враги, а так – тьфу. Мы никому не противники при такой броне. По твоей милости. Исключительно.
– Да не пеняй ты мне через слово, – озлился неугомонный Соболев. – Все есть, не так я и туп, как иногда могу прикинуться. И свое есть, и у арьянцев что следует давно перекуплено и изучено. Это у них – тьфу… Легируют они тем, что я им поставляю. Платоша, ты меня знаешь, уж в стали я понимаю. Это ты пустосвист, шуметь горазд, а годного котловика так и не добыл.
– Началось, – расхохотался Потапыч. – Он бомбистам денег дал, и он же меня учит, чтобы я от его нудности прежде смерти помер. Лева, иди в сад, из дома моего долой. Карл, проводи… гм, гостя. Ты с ним летишь?
– Теперь уж нет, теперь я с тобой остаюсь, – покачал головой маг. – Будем думать. «Пятнашка» – гадость та еще. Ренка, а слетайте вы с Хромовым на север.
– Прямо теперь лететь? – оживился Соболев.
– Отсель подалее, – с раздражением рявкнул Потапыч. – И без запаса сигар, и чтоб я тебя не видел как можно дольше. «Орел» уже тут, висит за особняком, раз телефон заново звякнул. Лева, ты понял? Слово ты дал. И учти: не будет к осени нормальной брони, отправлю валить лес и сочту дураком конченым.
Соболев кивнул и покинул кабинет. Береника и Хромов вышли следом. Потапыч потер затылок и покосился на барона. Ткнул пальцем, указав место на диване:
– Карл, теперь мы наверняка знаем главный источник денег на покушения. И мне не нравится решительно все. Этот недоумок в средствах не ограничен.
– Хромов назвал мне его имя еще рано утром, да и прежде мы полагали его причастным, так что ничего нового, – пожал плечами барон. – Я доволен сегодняшним днем. Семен начинает понимать, что требуется от высшего мага. Если бы Лев Карпович не пришел сюда, я был бы всерьез обеспокоен. Его визит – большая удача. Сбывшаяся. Как и его готовность все рассказать дознавателям.
– Нам везет, значит, я помру спокойно, – буркнул Потапыч. – И не гляди так, не за себя боюсь, мне врагов заводить не внове. Но Фредди, дети… И дело. Я столько всего замесил, а кто пирог выпечет, если я сгину? Арьянцы? Так у них теперь иной замес в моде, военного образца.
– Знаю, потому и рад росту Хромова. Потапыч, не рычи. Мы работаем, обойдется.
Дверь с треском распахнулась, впуская Фредерику. Жена Потапыча сияла лучезарной улыбкой и тащила за шиворот Ромку. Во второй руке держала бумагу и победно ею размахивала. Следом молча скользнула Надя и замерла в уголке, переживая за брата.
– Платон!