– На кол! – заорал я со всей мочи. – Обоих на кол посажу. Да потолще, чтобы просидели подольше. Вы у меня прочувствуете, гады, на себе, как дорогие вещи портить!
Перепуганные домовые порскнули в разные стороны, бросив лодку на каменную мостовую. Покричав еще немного им вдогонку и тем самым стравив пар, я собрал в охапку свое плавучее средство, столько всего выстрадавшее за последние несколько часов, и направился в сокровищницу, намереваясь спрятать ее подальше, пока домовые не решили исправиться и совсем загубить вещь.
Уже после сокровищницы, где я потерял пару часов (когда туда вошел, то все чувства словно исчезли… все, кроме одного – восхищения прекрасным металлом), направился на кухню и с аппетитом поел, оценив кулинарные способности Яги.
– Кощей, – донесся голос бабки сквозь дремотную муть после сытного перекуса, – там к тебе эти, лохматые, пришли.
– Что им нужно? – лениво и немного недовольно откликнулся я. – Подождать не могут?
– Конечно, могут! – воскликнула Яга. – А спрашивают, как лучше выполнить твое пожелание?
– Это какое, вроде никому заданий не давал, да и что за лохматые?
– Так оборотни, царь, не догадался, что ли?
Пришлось найти в себе силы оторвать пятую точку от такой замечательной скамейки и идти разбираться по поводу пожелания (вот хоть убей, не помню, чтобы выражал нечто подобное каким-то оборотням).
Пяток лохматых мужичков, заросших бородою по самые глаза и облаченных в звериные шкуры, терпеливо топтались в коридоре. При моем появлении сразу же согнулись в поклоне и проревели нечто вроде восхваления. Старания у них было много, а вот слуха и голоса – ни капли. Не разобрав ни словечка и поморщившись от раздражающих звуков, я спросил у них, зачем пришли.
– Так энто, царь, – помявшись, ответил самый старый из пришедших, – не знаем тута, куда колья ставить. Допрежь того твое могущество желало уставлять северную стену, а как таперича – ишшо не ведаем.
– Какие колья, какая северная стена?!
– Так энто, для казни, – почесав у себя в бороде, откликнулся тот же оборотень. – Домовых, что ты повелел на кол посадить, мы подготовили. Осталось место выбрать.
Я ошарашенно замолчал, с трудом вникая в смысл разговора. Наконец вник и приказал:
– А ну-ка, веди к этим домовым!
Через пару минут я уже стоял перед лежавшими на земле связанными домовыми, теми самыми, что изрядно поглумились над моей лодкой. Только сейчас я припомнил свои произнесенные в гневе слова. Видимо, местные жители привыкли выполнять мельчайшие капризы Кощея во избежание репрессий с его, точнее, теперь уже с моей, стороны.
– Та-ак, – протянул я, рассматривая мелких пакостников, – вот и попались, которые кусались.
– Твое могущество, – запричитали они наперебой, – мы не кусались, честно-честно… И шкуру ту кусали не мы, она была такая… Мы не виноваты, пощадите