– Не пора ли нам с тобой разобрать сундук. Как бы моль все не съела.
Тут и начинается у нас целый театр.
– Смотрите, какой пиджак дедушкин. С крылышками!
– А платье у бабушки! С хвостом!
– Шляпа – как зонтик. Открывается и закрывается.
Я подхожу к большому зеркалу в светлой комнате у окна и примеряюсь.
Дедушкины котелки. Бабушкины «страусы».
Как на картинке в журнале «Нива»…
Потом мы складываем наши сокровища обратно и посыпаем густо нафталином. Чтобы моль-нахалка не съела всю бабушкину жизнь.
В сундуке на самом дне коробочка. А в этой коробочке мой серебряный крестик.
Потому что я крещеный. Бабушкой. Потихоньку.
ЧЕРТИ ПОЛОСАТЫЕ
Я часто сижу на сундуке и думаю. Просто так. Ни о чем. Когда буду взрослый…
Теперь я знаю почти все, что есть на белом свете. Во-первых, есть Бог. Который живет на небе и оттуда все видит. Так что лучше не безобразничать. Даже потихоньку. А еще есть «Черти полосатые». Как сказала наша Дворничиха. Они никого не боятся. Что хотят, то и творят. Хотя такие же люди, как все. Только в хромовых сапогах. И ездят на «эмках». Эти вот «Черти полосатые» взяли моего маминого дедушку с Никицкой. Ни за что. И спрятали куда-то в тьмутаракань. Вчера ночью заявились в Сокольники…
Вот она – наша комната в Сокольниках. На диванчике у рояля спит кто-то, свернувшись калачиком. Конечно, это я.
Большой абажур над столом. Оранжевый? Нет, голубой. Это потом мама сама обтянула его парашютным шелком. И перекрасила стрептоцидом.
Папа в белой рубашке с закатанными рукавами, без галстука. Мама в халатике из вискозы. Только что принесла из кухни чайник.
Я вижу, вижу, будто это случилось только вчера…
Вот они замерли, как на фотографии.
Потом вдруг оживают.
Папа пытается схватить маму за руку. Она отбивается. Бегают вокруг стола, как дети. И смеются. Это я помню.
– Ну, погоди… Он ведь еще не спит.
– Сынище-парнище, ты разве не спишь?
Я молчу. Потому что хитрый. Люблю, когда они дома вместе. И у мамы есть настроение. Папа приходит поздно. Я его почти не вижу.
– Скоро он совсем забудет, как ты выглядишь, – так говорит мама…
Вдруг окно вспыхивает. Крик тормозов.
И все замирает.
…Они громко стучали. На весь дом.
Дверь пошла открывать мама. Я слышу, как они разговаривают в коридоре:
– Харлип, Константин Бенцианович здесь проживает?
Голос мамы:
– Вы спрашиваете Константина Борисовича?
– Бен-циа-ны-ча.
– Костя, – кричит мама из коридора, – тут спрашивают Константина Бенциановича.
– Это, наверное, меня.
Папа говорит тихо. Даже я в комнате его почти не слышу. Мама понятия не имела, что мой папа – Бенцианович. Потому что дедушку-то зовут Бориспалыч.
Они входят в комнату:
– Где