Сам дот представлял собой совершенно типовое оборонительное сооружение времён Второй Мировой – колпак с покатой крышей и тремя широкими двухместными амбразурами. Заслонки амбразур и укреплённые двери покинули это строение много десятилетий назад, но крепкие бетонные стены всё ещё могли справиться с хорошей артиллерийской взбучкой. От самого дота когда-то вела укреплённая траншея, через которую бойцы могли покидать огневую точку, пребывая в относительной безопасности, но за ней давным-давно не ухаживали, и сейчас от траншеи осталась лишь совсем незаметная под снегом канавка. Хорошо знакомую картинку искажало лишь то, что значительная часть поляны перед дотом была истоптана до грязного месива, в котором были хорошо видны человеческие тела. Я насчитал шестерых – остальные пеструхины бойцы, вместе, быть может, со своим атаманом, стыли где-то неподалеку среди деревьев. Временами через амбразуры можно было разглядеть какое-то движение в доте, слишком скоротечное, чтобы мог сработать снайпер, как с нашей стороны, так и с противоположной.
– Да уж, картинка маслом, – произнес я, возвращая бинокль, – и что, никого из серомордых ещё не подстрелили?
– Зацепили как минимум двоих, – ответил мне приятный женский голос.
С удивлением оглянувшись, я заметил, что один из лежащих рядом на своих ковриках бойцов имеет чертовски соблазнительные формы, различимые даже под мешковато-сидящем и перехваченным на поясе ремнём, маскхалатом. Красивая девушка смотрела на поляну, подпирая щеку сложенными на лежащем автомате ладонями. Её лицо было расслабленным, едва ли не сонным, но прищуренные глаза неотрывно следили за бункером, что придавало ей сходство с кошкой, дремлющей возле мышиной норы.
– Это Мира, наш самый перспективный боец, – заметил Томми, пряча в уголках рта призрачную улыбку.
– Привет! – ничуть не изменившись в лице, Мира помахала в воздухе пальцами.
– Феликс, – представился я, и на это не отреагировал.
Томми приглашающе мотнул головой и начал медленно отползать назад, я последовал его примеру. Преодолев, таким образом, около десяти метров, мы поднялись на ноги и, пригнувшись, проследовали обратно к костру. Здесь уже шла вполне тёплая беседа. Сидящий на чурбане Симон о чём-то увлеченно рассказывал, а обступившие его хлопцы,