Залезали в кабину мы ещё труднее, чем шли до неё, два раза Элвин срывался со ступеньки и падал на спину, а потом долго лежал на спине, приходя в себя. Он говорил сначала о дебильных сенаторах, которые запретили к использованию револьверные патроны с мелкой дробью, которыми так удобно отстреливать змей, сочтя их опасными для общества, а потом сбился на бейсбол и на то, как проиграл двести баксов, поставив на «Тексес Рейнджерс» в чертовски верняковой игре, а они её бездарно слили. Когда он начал уже откровенно бредить, рассказывая о том, как фигово бывает, когда в попкорне попадаются нераскрывшиеся зёрна и они хрустят на зубах, мы, к счастью, смогли взлезть в кабину. Элвин, обмякнув на сиденье, почти сразу отрубился, но это не мешало ему ещё битый час бубнеть о всякой чепухе. А я сидел рядом и трясся, натурально трясся, будто от дикого холода, хотя из-за сидящей рядом чернокожей печки в кабине было очень тепло, почти жарко. Помню, чтобы немного успокоиться, я съел штук пять шоколадных вафель и прямо там и заснул, на куче всех этих пакетов с едой.
Утром Элвину лучше нифига не стало. Он покрылся крупными каплями испарины, но даже не пытался их вытирать, только поматывал головой и что-то мычал. Его лицо заметно отекло, из носа струилась кровь, а нога и вовсе распухла так, что было страшно смотреть. Особенно она распухла ниже перевязи из рубахи – мы вчера забыли её снять. Мне хватило ума сделать это утром. Порывшись в бардачке, я нашёл грязную тряпку, и, найдя на ней самый чистый уголок, вытер лицо Элвина, как мог.
Вылезать из машины было страшно. Змей нигде вокруг видно не было, но мне всё представлялось, как я спускаю ноги на землю и проваливаюсь куда-то в низ, в огромную нору, кишащую змеями, и как они меня все кусают, и я тоже раздуваюсь до жутких размеров. Но человек вообще от всего может уставать, от страха в том числе. А у детей такие вещи происходят проще и быстрее. Вдоволь насидевшись в кабине с бредящим Элвином, я взял его револьвер и вышел наружу. Подходить к тому месту, где он провалился в змеиную нору, я, понятное дело, не стал – обследовал дыру издалека. Такая здоровенная дырень была, кулак, наверное, туда можно было просунуть. Аккурат посередине бака. Что, наверное, к лучшему, так как у нас оставалась ещё примерно половина запаса топлива.
Я даже набрался храбрости прогуляться в сторону разваленных зданий, потеряв из виду машину. Ничего интересного я там не обнаружил –