– Отец, мне уже шестнадцать. Мне необходимо заработать уважение и почет. Лично показать, что я чего-то стою!
– Ох. – А ведь барон сам виноват во всем этом, поскольку мечтал видеть сына именно таким. Пей до дна теперь, калека, всю чашу исполнившихся желаний.
– Почему ты беспокоишься? Как ты говорил, самый страшный зверь – это…
– …человек, сынок, человек, все верно.
Барон понял, что проиграл этот спор. Слишком хорошо он воспитывал сына. Отказ невозможен, или юноша поступит по-своему даже без благословения отца. А это уже будет урон отцовскому авторитету. Как ни было больно бывалому воину, а теперь покалеченному ветерану, но он сказал:
– Ступай, сынок. Только вернись живым.
– Ты слишком много вложил в меня, отец, чтобы я, как любящий сын, мог позволить пустить все потраченные тобой усилия понапрасну.
Барон только закрыл глаза в знак согласия.
– Благословляю.
– Спасибо.
И в порыве чувств Маррис прильнул губами к дрожащей руке отца.
Барон устало вздохнул. Ему было нестерпимо больно. Болела душа. Он клял себя за свою болезнь, которая не позволяла ему твердо стоять на ногах. Клял, что так воспитал сына. Ругал себя, что не смог найти слова и отговорить своего отпрыска от этого поступка.
Солнце клонилось к закату, и Шарок, владетельный барон Горс, лучший полководец Бельграна, сосланный за излишнюю жестокость к врагам и возмутительную непочтительность к церкви в это захолустье… Этот некогда великий человек беспомощно плакал. Он уже ничем не мог помочь своему сыну, который удалялся в ночь. Сыну, который шел в одиночку, скакал, чтобы найти и убить страшнейшего хищника Аркаха, задравшего насмерть нескольких крестьян во владениях барона. Да поможет ему Единый. Беззвучно катились слезы, а губы шептали молитвы.
Только на мольбы Горса ответила иная сила…
2 марта 598 г. от Р. А.
Ликур вновь ободрал себе все руки. И вот дернули его темные силы согласиться на эту авантюру! Дома ему не сиделось! А все он, Киарис, кузен, чтоб его черти забрали. Соблазнил посулами. Надеждой на богатый прибыток.
– Возьми! – В локоть ткнулась рука соседа, протягивая грязную тряпку. – Обмотай ладонь, только крепко. Станет легче.
Плотно забинтовав разорвавшиеся мозоли, Ликур сплюнул. Он уже ненавидел своих ватажников. Ему казалось, все они вообще не испытывают никаких трудностей