На тот момент у нас были только легкие танки. Тяжелых танков не существовало, так же как и тяжелой артиллерии, и потому их никак нельзя было перевезти на открытых железнодорожных платформах.
Насколько мне известно, ни один офицер не был «отчитан». Не было выдвинуто никаких возражений; а даже если и были, я об этом ничего не знал. Что касается меня, то в эти майские дни Гитлер относился ко мне неизменно учтиво, как в Линце, так и в Вене. Единственным человеком, который выдвинул против меня какие-то обвинения, был генерал-полковник фон Бок, главнокомандующий оккупационными силами, – и то лишь из-за украшений, которые я приказал поместить на танки и которые он признал противоречащими правилам. После того как я объяснил, что это сделано с разрешения Гитлера, вопрос был исчерпан.
Та же самая военная машина, которая сейчас «продвигалась весьма неторопливо», доказала свои возможности уже весной 1940 года, быстро и легко расправившись с устаревшими армиями держав Запада. Очевидно, что в своих мемуарах Уинстон Черчилль усиленно пытается доказать, что политические лидеры Великобритании и Франции могли вступить в войну в 1938 году и что у них имелись на тот момент хорошие шансы на победу. Военные же лидеры этих стран были настроены более скептически, и не без причин. Они знали о слабости своих армий, хотя и не знали, как улучшить положение. Немецкие генералы тоже хотели мира, однако не по причине слабости или страха перед инновациями, а только потому, что были уверены в способности своей страны достигнуть своих национальных целей мирным путем.
2-я бронетанковая дивизия осталась в окрестностях Вены и с осени того же года начала пополняться австрийцами. Дивизия СС и подразделения XVI корпуса вернулись в Берлин в апреле. Территория вокруг Вюрцбурга опустела, и именно здесь осенью 1938 года и была основана новая. 4-я бронетанковая дивизия под командованием генерала Рейнхардта. Кроме того, были сформированы 5-я бронетанковая и 4-я легкая дивизии.
Летом 1938 года я выполнял те обязанности, которые возлагаются на командира корпуса в мирное время. Они заключались в основном в инспектировании войск, которыми я командовал. Мне удалось познакомиться и с офицерами, и с простыми солдатами, и я заложил основу хороших отношений и взаимного доверия в будущем, чем был вправе гордиться.
1 августа мне удалось поселиться в Берлине в доме, предназначенном для командующего XVI корпусом. В том же месяце состоялся визит венгерского регента, адмирала Хорти, который прибыл в Берлин в сопровождении жены и премьер-министра Имреди. Я присутствовал на его встрече на станции, на параде, на обеде, который организовал Гитлер, и на премьере в опере. После обеда Гитлер подсел за мой столик и мы с ним обсудили проблемы, связанные с танками.
Гитлер был недоволен политическими результатами визита Хорти. Он, вне всякого сомнения, планировал убедить регента подписать военный договор, но это ему не удалось. К сожалению, он не скрыл своего