– Толя Дёрнов, – представился он, важно прерывая качание ног.
Шелобей стал у занятого места. Незакуренная сигарета как-то сама выскользнула изо рта в пальцы:
– А я Шелобей.
– Я знаю. Так-то я к тебе приехал.
– Ко мне? – Шелобей прищурился недоумённо.
– Тебе Жека разве не писал? Дела-а! Я-то думал, будет где вписаться.
Сумрачно и неправдоподобно, Шелобей припомнил Жеку из Красноярска. Кажется, что-то такое он писал – с месяц назад.
– А сам Жека где? – Шелобей сунул сигарету за ухо.
– Жека уже в Гамбурге. А ты сам не переживай, я сосед ненапряжный, семь дней могу вообще не есть. – Дёрнов размахивал рукой с окурком. – Чего стоишь? Тут места – завались.
Не сразу и кряхтя, но Шелобей вскарабкался на шкаф (тот заходил ходуном). Плечом Шелобей упёрся прямо в ворсистое пальто Дёрнова.
– Хорошее место! – заметил Толя. – Чёткое.
Шелобей улыбнулся вяло, но всё-таки спросил:
– Тебе лет-то сколько?
– Семнадцать с половиной. В мае восемнадцать будет.
– Ты… в школе же учишься, да? На каникулы приехал?
– Нет, конечно! – там зона сплошная. Я заманался, и ушёл.
– А родители?
– У нас разные взгляды на жизнь, я свалил от них. Вообще, я анархист. – Он кашлянул. – Ну. Немножко.
Шелобей рассмеялся, – но тут же сделался очень серьёзный:
– А основная деятельность?
– Бунт.
Толя Дёрнов спрыгнул на бетон подъезда и заходил (шкаф опять закачало, Шелобею пришлось упереть ладонь в потолок).
– Жить в мире без свободы и есть бунт. – Толя потянулся.
– Ну, Камю философ-то фиговый, – улыбнулся Шелобей, выуживая сигарету из-за уха.
– Я не читал. А надо? Да ты кури-кури, – расхаживал Дёрнов. – А ты, кажись, и не хочешь.
– Вообще-то я покурить сюда шёл.
– А слабо не курить? Два года не курить слабо?
– Не слабо.
– Ну-ну.
С уверенным видом Шелобей дел сигарету за ухо. Дёрнов расхаживал, заложив руки за спину, и насвистывал «Марсельезу», Шелобей внимательно оглядывал зелёные дурнотные стены, потолок, сходящийся, как будто гроб и насвистывающего Дёрнова. Так длилось минуту или две. Шелобей вдруг почувствовал себя ужасным дураком и закурил.
– А-ха! Попался! – Дёрнов рассмеялся (смех у него был противный и визгливый: как-то «хя-хя-хя-хя»). – «Как убивали, так и будут убивать!»
– Это откуда?
– Летов, – ответил он, ни