Соседям все это не нравилось. Если даже закрыть глаза на периодические скандалы и перепалки между блондинкой и Фавориным, то все равно коты доставляли массу неудобств. Во-первых, Берта Михайловна выпускала их погулять, и они громко мяукали под окнами. Во-вторых, в подъезде стоял отвратительный запах. Старик Альшванг страдал астмой, и его возмущало, что кошачья шерсть носится в воздухе и «совершенно нечем дышать».
Но самую страшную опасность подрастающие коты представляли для чистоты персидской породы. Если от одного Яшки столько хлопот, то что будет, когда… Этого Фаворин просто не мог себе представить. Он долго не решался на злое дело, мучился, не спал ночами, но в конце концов пришлось принять жесткие меры. А что было делать?
Словом, музыкант угостил полосатых котов отравленной пищей. Да, вот так банально – взял и отравил. Естественно, не всех… Полосатые ряды значительно поредели, чему жильцы втайне обрадовались. Кроме старой актрисы и госпожи Буланиной. Николай, сын Берты Михайловны, закапывал во дворе дохлых котов, а у его матери едва не случился инфаркт. Так Егор приобрел еще одного злейшего врага в лице пожилой соседки.
– Живодер паршивый! – орала Изабелла, прижимая к пышной груди чудом уцелевшего полосатого Яшку. – Ничтожество! Ничего лучшего не смог придумать, как извести ни в чем не повинных животных! Вы потому на похоронах и промышляете, мистер убийца, что только мертвецы могут слушать вашу музыку! Им уже терять нечего!
– Замолчите! – шипел Фаворин, брызгая слюной. – Иначе я за себя не ручаюсь!
– Что, и меня отравите? Вы слышали? – Хозяйка полосатого кота призывала соседей в свидетели. – Он мне угрожает! Прошу запомнить! Если со мной что-нибудь случится…
Это было слишком. Егор схватил футляр с тромбоном и убежал в театр.
Через стену от Фаворина, с правой стороны, располагалась квартира Дины Лазаревны Чиляевой, колоритной дамы лет тридцати, похожей на цыганку. Она единственная не принимала участия в разборках по поводу кошачьей породы, запахов, шерсти и убиенных потомков Яшки-буксира. Она вообще держалась особняком, ни с кем из соседей не сплетничала, ни у кого не одалживала денег, соли и спичек, ни к кому не ходила в гости и к себе никого не приглашала.
– Красивая и загадочная женщина! – говорил старик Альшванг Берте Михайловне. – Одинокая, самостоятельная. Я таких уважаю.
Дина Лазаревна действительно была цыганской дочерью. Ее мать, легкомысленная кокетка, не удосужилась получить никакого образования. Едва закончив среднюю школу, она спуталась