Доктор выдал мне какую-то белую жидкость, чтобы я смазывал ею прыщи на лице. Субстанция подсыхала и превращалась в белую коросту. Со стороны было похоже, что я весь облеплен пластырем. На большее эта жижа, кажется, не годилась. Однажды днем я был дома один и смазывал этой дрянью лицо и тело. Я разделся до трусов и пытался смазать труднодоступные болячки на спине, когда услышал голоса. Это был Плешивый со своим дружком Джимом Хэтчером. Этот Хэтчер слыл слишком красивым и чересчур хитрожопым.
– Генри! – позвал Плешивый.
Переговариваясь, они вошли на веранду и забарабанили в дверь.
– Эй, Генри, это Плешивый! Открывай!
«Вот тупица! – злился я. – Неужели не понятно, что я не хочу никого видеть?»
– Генри! Эй, Генри! Это мы – Плешивый и Джим! – орал этот недоумок и ломился в парадную дверь.
Потом он сказал Джимми:
– Слушай, я его видел! Я видел, как он болтался по дому!
– Не отзывается что-то.
– Лучше нам войти. Может, с ним что-нибудь случилось.
«Ты дурак! – свирепел я. – И я с тобой водился! Я дружил с тобой, когда никто не хотел даже стоять рядом. А сейчас посмотрите-ка на него!»
Я выбежал в коридор и спрятался в чулане, оставив дверь слегка приоткрытой. Я был уверен, что они не посмеют войти в дом. Но они вошли. Я оставил заднюю дверь открытой. Я слушал, как они бродили по дому.
– Он должен быть здесь, – твердил свое Плешивый. – Я видел какое-то движение…
«Вот говнюк, что, я не могу ходить по этому дому? Да я здесь живу!»
Темнота чулана надежно укрывала меня. Но я знал, что не должен позволить им найти себя здесь.
Толкнув дверь чулана, я выпрыгнул в коридор. Они оба стояли в передней комнате. Я влетел туда и заорал:
– УБИРАЙТЕСЬ