Портить настроение счастливой женщине – занятие гадкое. Я запыхтел, запокашливал и наконец пробормотал:
– Знаете, Дарья, тут такое дело… Кажется, я не смогу пойти…
– Почему? – спросила она грустно. – Стесняешься моего возраста? Не переживай, я буду вести себя скромно. Как старшая сестра.
Это было невероятно! Я ждал чего угодно – истерики, оскорблений, командирских выкриков. Я готовился сражаться с атакующим противником. Но печальная кротость меня сразила.
– Хорошо, – сказал я. – Где встречаемся?
– Заеду сама, – пообещала Дарья.
Я положил трубку. Жерар смотрел на меня полным сочувствия взглядом.
– Ты рехнулся, чувачок, – тихо сказал он. – Ты просто рехнулся.
Ничего не ответив, я налил себе остывшего чаю и стал медленно пить, глядя в окно. Наверное, бес был прав. Наверное, я идиот. Ну и пусть. Зато не окончательный подонок.
Концерт проходил в клубе «Точка», что в одном здании с Театром музыкальной комедии. Это меня сразу насторожило – и, как оказалось, не зря. Ещё на дальних подступах к месту сейшна несколько юных поклонниц оперетты в бальных платьях с откровенностью одалисок предлагали каждому, кто откажется пойти на «Рупор», все радости жизни. А тому, кто всё же пойдёт, предрекали ужасы смерти. Поясняли тем, что Игорь Годов, лидер группы, объявил себя восставшим из могилы. Он и впрямь несколько лет назад умер и даже был похоронен. А сейчас вот ожил.
«Великолепный рекламный трюк», – заметила Дарья по этому поводу.
Она была хороша. Проклёпанная «косуха», чёрная майка с оскаленной харей какого-то чудовища, чёрные джинсы, «казаки» с окованными железом носами. Макияж в тёмных тонах, серьги с козлиными черепами, ногти под чёрным лаком. Словом, настоящая фанатка рока. Не то, что я – в обычной одежде, да ещё из-за отворота куртки выглядывает Жерар. Литл дэвилдог наотрез отказался отпускать меня одного. И вот теперь по его милости я выглядел дурак дураком. Юноша с собачкой. Тьфу!
Возле «Точки» народу было густо, все курили и хлебали алкоголь, и мы туда не торопились. Прогуливались туда-сюда, культурно беседуя. Вернее, болтала преимущественно щучка. Мы с Жераром помалкивали. Он по причине того, что собаки вообще-то не разговаривают, а я от застенчивости. Называть себя на «вы» Дарья запретила, а говорить «ты» тридцатипятилетней женщине я не решался. До бесконечности отмалчиваться было, конечно же, невозможно. Чтобы соблюсти хоть каплю приличия, я решил купить мороженое. Когда ешь эскимо, не до разговоров.
Возле тележки