– Это мой отец!
– Замолчи, женщина.
Ванакт хрипит. Все слышат рык разбуженного зверя.
– Если у тебя нет сердца…
Тяжелая оплеуха швыряет дерзкую на пол.
Тишина берет мегарон в плен. Чуть слышно трещит пламя в критских светильниках – массивных треножниках из бронзы. Хмыкает старший из сыновей Электриона. Остальные смеются. «Правильно! – звучит в смехе. – Рожденная прясть должна знать свое место. Ну, мать – что с того? Даже Гере Хранительнице запретно повышать голос на божественного супруга!» Только что юноши были готовы умереть, защищая мать и сестру. Они готовы и сейчас – ворвись в зал враги, Электриониды встретят их копьями. Это не мешает братьям смеяться над матерью, которая ворочается на утоптанном полу. Венчики пыли берут Анаксо в кольцо. Женщина оглушена. Она стонет сквозь зубы – и из-за мужских спин вылетает бешеный вихрь. Облако разметавшихся волос – черной тучей. Плащ цвета морской волны – крыльями.
Взгляните, Олимпийцы – грозный мотылек!
– Мама! – Алкмена падает на колени рядом с матерью. – Вставай…
Гневный взгляд прожигает братьев насквозь. На дне двух смоляных озер горит отраженное пламя светильников. Кажется, стены вот-вот вспыхнут.
– Герои!
Презрение затапливает мегарон, вытесняя тишину.
– Богоравные! Сосуды доблести! Персеиды!
Амфитрион каменеет. Ему чудится: в зале воскресла бабушка Андромеда.
– Где вы были? Где?! Мой дед, хромой калека… Единственный – Персеид!
В мрамор превращаются все.
– А вы… Бейте нас, герои! Меня, маму – бейте, могучие!
Такие слова – смертный приговор. Это мои мысли, думает Амфитрион, любуясь самоубийцей. Я, воин, промолчал. Она же…
– Прячьтесь за Алкеевой спиной! Бейте нас, рубите мечами…
У ванакта дергается щека. Лицо наливается дурной кровью. Ударь молния посреди зала – Электрион не заметит. Копье старшего из сыновей меняет владельца. Сына – на отца. Жало нацелено в грудь дочери. Жало дрожит от нетерпения. Копью хочется разить. Копью не дают. Копье держат две руки. Рука дяди – и рука племянника.
…успел, понимает Амфитрион. На сей раз – успел.
Каменеют мышцы. Вздуваются жилы. Дыхание со свистом рвется наружу. Летят мгновения – капли в клепсидре. Нагота против царского пурпура. Сила против силы. Копье со стуком падает на пол. Электрион храпит, как загнанная лошадь. И начинает хохотать, сгибаясь в три погибели. В зале переглядываются. На лицах – испуг. Неужели боги лишили ванакта разума?
– Персеиды! – вопит хозяин Микен. – Бешеные! Наша кровь…
Палец тычет в онемевшую Алкмену.
– Сочувствую твоему будущему мужу!
Теперь хохочут все мужчины.
– Завидую ее мужу, – тихо говорит Амфитрион.
– Нравится? – ванакт кивает на дочь. – Забирай!
И хлопает племянника по плечу, едва не сбивая наземь:
– Клянусь Олимпом, она