Очарованная. Шеннон Дрейк

новые вещи для своей коллекции. Элли вспомнила, как однажды жила в замке вместе с дочерью лорда Витбурга, которая теперь была княгиней где-то в Восточной Европе. Бедная Люсинда ужасно боялась египетских гробов, и сначала Элли дразнила ее этим. Как-то раз она даже спряталась в одном из них и выпрыгнула из него, но сама пришла в ужас, когда увидела, как сильно испугалась Люсинда. Понадобилось много часов, чтобы успокоить дочку лорда, и Элли боялась, что ее перестанут приглашать, когда узнают об этой проказе. Но Люсинда была доброй и не донесла на нее. Этот случай заставил Элли понять, что, возможно, не совсем нормальная из них двоих – именно она. Но Элли выросла среди древних гробов и других подобных древностей и не видела в них ничего особенного. Она даже знала, что в Египте мумий так много, что иногда ими разжигают огонь, а в массивных каменных саркофагах многие египтяне выращивают рассаду. И все-таки Элли чувствовала, что любовь ко всему египетскому стала для нее привычкой.

      Вдруг ей стало грустно, словно она что-то потеряла. Ей было жаль своей нынешней жизни, как будто скоро что-то должно было навсегда измениться – но что, она не знала.

      Элли быстро надела шелковую сорочку, панталоны и чулки. Она была только наполовину одета, когда в дверь постучали. Это пришла Молли, одна из горничных, которые служили в верхних комнатах, чтобы помочь Элли закончить вечерний туалет.

      – Вы уже видели свое платье? – спросила Молли. Ее голубые глаза ярко блестели.

      Эти слова привлекли внимание Элли к платью, лежавшему на широкой кровати. Платье было великолепное. Желтого благородного, почти золотого оттенка. Вытачки и складки на платье делали более округлыми очертания ее юного тела. Украшавшая платье вышивка была удивительно изящной.

      – Это сделали тети? – тихо спросила Элли.

      Молли кивнула.

      Элли дотронулась рукой до ткани, покачала головой и печально произнесла:

      – И все-таки они не придут сегодня на вечер.

      – Вы ведь не можете изменить их, – сказала Молли.

      – Я их очень просила, – продолжала Элли. – Знаешь что? Если здесь снова будет такой праздник, я скажу им так: «Если вы на него не пойдете, не пойду и я». Я слышала, как граф и его жена тоже спорили с ними и уговаривали прийти. Но эти милые старушки очень упрямы. И все-таки клянусь, что в следующий раз я переупрямлю их.

      Молли вздохнула:

      – Другого такого раза не будет.

      Она осторожно взяла платье и через голову надела его на Элли.

      Сначала девушка ничего не могла ответить: длинное изящное платье, падавшее на плечи, закрывало ей рот. Когда она наконец смогла говорить, то спросила:

      – Молли, что случилось? Почему меня вызвали сюда на сегодняшний вечер?

      Молли покраснела, потом пожала плечами и ответила:

      – Это вам должны объяснить ваши опекуны.

      – Молли…

      – Поторопитесь, они будут здесь с минуты на минуту, – сказала горничная, поворачивая Элли, чтобы застегнуть платье. – Вы, конечно, знаете,