– Он напоил тебя и распорол тебе спину. Левая лопатка, Лысое Взгорье.
– Да, – она нервно повторила свой жест. – Крови было… много.
– И началась резня на Лысом Взгорье, – сквозь зубы пробормотал Стократ.
Он прикрыл глаза; тысячу лет жили рядом два рода. И вдруг поднялись в ножи. Семья на семью, деревня на деревню; не было другого объяснения, кроме врожденной свирепости горцев. Тысячу лет, мол, тлела под спудом эта свирепость – и вдруг проснулась у всех разом, от младенца до старика…
– Зачем он это сделал, Мир?
Девушка молчала.
– Ты ведь думала об этом, – сказал Стократ. – У тебя было время подумать. Зачем он это сделал?
– А почему вы меня не спрашиваете, господин? – вдруг подал голос Правила Приличия. – Я-то в это время уже был в замке! Я тоже могу…
Стократ поднял бровь. Раненый замолчал и опустился на подушки.
– Лысое Взгорье от нас далеко, – тихо сказала девушка. – Отец хотел… повторить этот… опыт. Он хотел утвердить… Свою власть над миром. Это ведь страшная, огромная власть…
Да, подумал Стократ.
– А кто зашил? – он посмотрел на девушку. – Рана зашита.
– Да он же сам и зашил, – она говорила так тихо, что снова пришлось читать по губам. – Когда увидел, что… ну, она…
Стократ сел рядом с ней на край кровати и обнял за плечи. Правила Приличия, конечно, всю дорогу боялся к ней прикоснуться. К ней долгие годы никто не прикасался – если не считать властителя Грана с ножом и угольями, да еще насильников на лесной опушке. Стократ обнял ее, не домогаясь, ничего не желая взамен, и она моментально это почувствовала.
И через миг перестала отстраняться.
Правила Приличия на кровати разинул рот. Потом закрыл. Потом обиженно отвернулся.
– Мир, в те дни кто-то был рядом с тобой? Какая-нибудь сиделка, нянька… слепая старуха?
– Н-нет. Он боялся, что люди узнают.
– И он снова тебя запер?
– Д-да. Меня заперли в другой комнате, без окон. Еду стали подавать через окошко… Ну, спина зажила, конечно.
Стократ обнял ее крепче. Собственно, это единственное утешение, которое она могла принять и в котором нуждалась; кожа на спине зажила, оставив шрам. Кровавая резня прекратилась, когда с обеих сторон полегли лучшие, сильнейшие, любимые сыновья и мужья, счастливые отцы. Но мира на Лысом Взгорье нет и больше быть не может…
Стократ поморщился. Важная мысль ходила вокруг головы, как муха.
– А потом? – он посмотрел на мужчину поверх девичьей макушки. – Дан, ты можешь, пожалуйста, рассказать?
Правила Приличия очень обрадовался вежливому обращению:
– Потом владетель Вывор прислал письмо. Не знаю, что он написал, только Гран заперся у себя и… Черный стал, от злости. А вечером…
– А вечером, – девушка подняла лицо и посмотрела снизу вверх. Травяной отвар уже действовал в полную силу, на щеках у нее выступил румянец. – Отец… То есть властитель Гран тогда сам напился. Он был очень пьяный, очень. Я его таким не видела. Сам пришел