– Понимаю, – протянул он, но мне показалось, он мало что понял. – И за какой суммой денег вы «приглядываете», если в целом?
– О, за целой кучей денег, – шутливо ответил я, но он даже не улыбнулся. – У некоторых клиентов есть всего несколько тысяч, которые они собираются вложить, у других – многие миллионы. Думаю, если в целом, наша фирма присматривает за сотнями миллионов долларов. Большую часть наших клиентов представляют люди, которые много работают, выходцы из богатых семей или и то и другое, вместе взятое.
– И все эти клиенты доверяют вам крупные суммы денег? – недоверчиво и удивленно спросил он.
– Да, – ответил я. – А доверяют они нам по той причине, что у нас имеется масса мер предосторожности и систем проверок, обеспечивающих сохранность капиталов.
– И они действительно работают, эти меры предосторожности и проверки?
– Конечно, – заверил я его несколько обиженным тоном, словно недоумевал, как можно ставить это под сомнение.
– А мог мистер Ковак воровать у своих клиентов?
– Абсолютно исключено! – выпалил я и тут же вспомнил, что говорила Клаудия накануне вечером. Ну, про то, что никогда не знаешь, кто может оказаться мошенником. – Все, чем мы здесь занимаемся, подвергается самой тщательной проверке со стороны регулирующих финансовых служб, имеется у нас в штате и представитель по надзору, который тщательно рассматривает каждую транзакцию с целью убедиться, что проводится она по правилам. Если бы Геб воровал у клиентов, надзорные органы непременно выявили бы это, уже не говоря о регулирующих финансовых службах.
Он уставился на список штатных сотрудников.
– И кто же здесь у вас выполняет надзорные функции?
– Джессика Уинтер, – ответил я. Он нашел ее имя в списке. – Та женщина, которая просила у вас разрешения отлучиться и выпить кофе.
Он кивнул.
– А насколько хорошо мистер Ковак был знаком с мисс Уинтер?
Я рассмеялся.
– Если вы намекаете на то, что Геб Ковак и Джессика Уинтер были в сговоре и воровали у клиентов, можете забыть об этом. Геб считал нашу дорогую надзирательницу высокомерной штучкой с претензиями, она же его – чудаком, клоуном, инакомыслящим. Джессика была единственной из всех сотрудников, кто не любил Геба.
– Может, они только притворялись, – заметил детектив и что-то записал.
– А вы, я смотрю, весьма подозрительны, – сказал я.
– Да. – Он поднял на меня глаза. – И просто удивительно, как часто оправдываются мои подозрения.
А что, если он прав? Что, если Геб и Джессика все это время водили нас за нос? И кто еще из работников фирмы мог быть вовлечен в этот заговор? Но я тут же сказал себе: глупости. Так недолго докатиться и до того, что матери собственной доверять не будешь.
– Ну а сами-то вы как относились к мистеру Коваку? Не считали его чудаком?
– Нет, – ответил я. – Он просто был ярким и веселым