группе, но ей это не очень интересно. Лена дала мне телефон некоего Толи Быстрова. Толя оказался весьма импозантным и уже не очень молодым человеком, который преподавал гитару в джазовом училище и вместе со своим учеником Юрой Берендюковым собрал фолк-группу со струнным квартетом, которая назвалась
Акварели. Я пришел на репетицию в ДК им. Капранова и сразу их устроил. Толя и Юра были хорошим дуэтом, они брали американские кантри-баллады и русские народные песни и прекрасно их аранжировали. Они строили планы сдать программу в Ленконцерт и стать профессиональным ансамблем. Я даже не знал, что это такое, и мне было интересно попробовать. В ансамбле были две девушки, которые играли на скрипках и пели, и все было очень стильно. Толя постоянно придумывал новые аранжировки для одних и тех же песен и иногда варьировал состав, приглашая по четыре скрипки и две виолончели. Девушки непременно должны были петь и уметь двигаться, но с составом все время происходила какая-то чехарда, кто-то без конца приходил и уходил. У моего друга Андрея Колесова была кузина Таня Балашова, которая училась в нашей школе и была на год младше нас. Она мне очень нравилась, но за годы учебы в школе мы толком не успели познакомиться и тем более подружиться. Как-то я увидел ее по телевизору поющей в каком-то ансамбле (это оказался ансамбль Александра Розенбаума). Я решил попробовать пригласить ее в
Акварели и позвонил Андрею. Таня пришла на репетицию. Музыка ей явно не очень понравилась, но она согласилась попробовать. У Толи Быстрова в то время намечался юбилей, он пригласил весь оркестр и устроил что-то вроде презентации. Но из этого получилось нечто невразумительное, я быстро напился и даже не заметил, как Таня ушла. Я чувствовал себя крайне неловко и больше не решился ей позвонить. Однажды на репетицию кто-то привел Ольгу Першину, которая пела ангельским голосом, и все говорили, что она поет как Джоан Баез. Она держалась очень независимо и пришлась не ко двору, но мы с ней все-таки познакомились. Наконец, когда все девушки разбежались, я пригласил играть на скрипке своего друга Колю Маркова.
С осени я продолжил занятия с Анатолием Кондратьевичем. И в это же время Юра Берендюков договорился раз в неделю выступать сокращенным составом в баре «Нектар» (там было небольшое пространство перед стойкой, где мы и должны были играть). В этот бар люди покупали билеты и ходили на полуторачасовой сеанс дегустации. Это считалось круто. Мы выступили там раза три. Я разучил As Tears Go By и пытался петь, одновременно играя на виолончели. В это время, продолжая работать экспедитором, я поехал в Кириши. Эта командировка была хороша тем, что ночевка не требовалась, можно было обернуться за один день. Но по дороге туда, в нескольких километрах от Киришей, наша машина поскользнулась на глине, на скорости восемьдесят километров ее выбросило в кювет, и мы перевернулись. По счастью, мы с водителем остались живы, но я
