– Все здесь? – прищурился дворецкий.
Сальные свечи давали больше чада, чем света, и разглядеть в полутьме кухни что-либо дальше пяти шагов было невозможно. На это я и надеялась. Чутье, обострившееся за последние пару лет, подсказывало, что лучше в линеечку не выстраиваться, потому как ничего хорошего нас не ждет.
– Ну, раз все тут, – откашлялся Лершик, – тогда…
Договорить он не успел.
– Не все, дан Лершик, Илинка за печкой прячется, – тоненько выкрикнула Милица.
Вот же вредная девка! Так и норовит гадость какую-нибудь сделать. С самого начала, как я в замке появилась, у нас с ней не заладилось. То за столом в один кусок хлеба вцепимся, то в бане веник не поделим. Милка, как и я, была младшей служанкой. На наших плечах вся грязная работа лежала: камины почистить и растопить, дров на кухню натаскать, в подсобных помещениях и во дворе прибраться, ну и остальное все, что старшая прикажет. Только вот Милица особо стараться не любила, свою часть работы норовила на меня переложить и злилась, когда получала отказ. А мне чужого не надо, своих дел невпроворот, чтобы еще и за лентяйкой Милкой подбирать.
– Илинка! – грозно позвал Лершик.
Мне пришлось выйти из своего укрытия.
– Столько времени попусту потерял из-за тебя, – нахмурился дворецкий.
– А чего звали-то, дан Лершик? – подала голос Надья, спокойная, рассудительная девушка, работающая на кухне. – Или случилось что?
– Случилось, – глазки Лершика нехорошо блеснули. – Милорд в бане моется, велел девку попригожее прислать. Я Минку отправил, а она хозяину не понравилась, выгнал. Вот теперь и думай, кто из вас, лишманок, угодить ему сможет.
– Выходит, зря Минка похвалялась? – хихикнула Станка, и ее остренькое, похожее на лисье личико расплылось в победной улыбке. – Вот тебе и первая красавица Белвиля! Забраковал хозяин-то!
– Молчать! – рявкнул Лершик. – Вы бы лучше, чем зубоскалить, рожи свои умыли. Вот ты, Илинка, когда в последний раз мылась? – повернулся он ко мне. – Черная вся, и не разберешь, лицо у тебя или подошва!
Я нарочито покаянно потупилась, а сама едва улыбку сдержать смогла. Это хорошо, что не разберешь. Меньше внимания обращать будут кому не след.
– А ты, Дрина?
Дворецкий подошел к невысокой, скуластой белошвейке и бесцеремонно ухватил ее за подбородок.
– Тьфу, – в сердцах сплюнул Лершик. – Глянуть не на что. И кого мне к милорду отправлять? Все, как одна, уродины.
Он прошелся вдоль строя, хмурясь и вглядываясь в лица служанок недовольным взглядом, постоял передо мной, а потом отошел к моей соседке по комнате.
– Ты, – длинный кривой палец уперся в пышную грудь Златы.
– Что, дан Лершик?
– Иди умойся, рубаху новую надень, и бегом к милорду. Да смотри у меня, чтобы хозяин доволен остался!
– Дан