– Правда, ничего не знаешь. И желаю тебе, чтобы и дальше не знал. Идём!
Ну ни хрена себе! У них тут что, ещё и такие есть?
Короткий смешок.
– Здесь, разумеется, нет и не будет.
В просторной комнате, куда мы вошли, можно было с первого взгляда угадать монастырскую трапезную. Длинные широкие лавки располагались по обе стороны общего стола, причём одна лавка была ниже, а вторая выше. В четыре высоких стрельчатых окна, забранных частыми переплётами с цветными стёклами – ба, да это же настоящие витражи! – лился яркий солнечный свет.
На мне красовалась теперь новенькая светлая рубашка и вылинявшие джинсы. Слава богу, нашли-таки человеческую одежду. Я в душе опасался, что домой мне придётся ехать голым, в лучшем случае – завёрнутым в какую-нибудь серебристую космическую тряпку. Или у них нашёлся бы скафандр на мой размер?
На низкой лавке за столом, спиной к свету, сидели люди – высокий старик с бородой, по виду типичный селянин, молодой человек в современных маленьких золотых очках, в отлично сшитом костюме – вылитый дипломат – и бритоголовый здоровенный парень в чёрной кожаной куртке – явный рэкетир. Рядом с ними сидели члены нашего славного экипажа, радостно приветствовавшие меня беспорядочными и не совсем членораздельными возгласами.
Напротив них сидели ангелы, две девочки и два мальчика. Они были похожи, как близнецы. Стало быть, вместе с моими конвоирами, ангелов шесть штук. Такой, значит, расклад. Плюс наша пострадавшая. А может, и ещё имеются?
– Больше никого. И так здесь много лишнего народу. Но я ещё должна сказать спасибо.
Ближняя ко мне девочка-ангел встала, подошла ко мне вплотную, серьёзно глядя снизу вверх своими огромными глазами – теперь ярко-голубыми, сияющими – и поманила пальчиком. Я наклонился, погружаясь в затягивающую сияющую бездну этих глаз, и почувствовал на своих губах лёгкий, как птичье перышко, поцелуй маленьких губ.
В голове в меня гудело.
– Стало быть, тебе…вам лучше? – идиотским голосом спросил я.
– Заметно лучше, – она засмеялась, разрушая наваждение своей неземной красоты, и кто-то из наших хихикнул.
– Садитесь, гостюшки дорогие, хоть и незваные. Сперва позавтракаем, потом будем думать, как жить дальше, – подал вдруг голос старик. Голосище будь здоров, дьяконом ему быть.
– Верно, – отозвался сидевший поодаль ангел-мальчик. Если бы я не видел, кто говорит, поклялся бы, что говорит девушка, такой переливчато-серебряный голосок. Да что же у них всё не как у людей?!
– А так лучше? – утробным басом спросил тот же мальчик. И, глядя на мою вконец обалдевшую, вытянутую физиономию, дружно засмеялись все.
Завтракала наша разношёрстная компания в дружном молчании.
На столе красовалась небогатая монастырская трапеза: варёная картошка с постным маслом, тыквенная каша, квашеная капуста, охапка зелени на разделочной доске, огурцы – солёные и свеженькие, с грядки. В плетёной широкой корзине горой лежали ломти свежего ржаного хлеба