– Значит, любой потомок духов с самого рождения обладает силой целой стихии?
– Если утрировать, – кивнула Дора. – В общих же чертах наш путь развития почти неотличим от вашего – людского. Заметная разница ощущается только со ступени Рыцаря. Там даже слабый потомок духов всегда обладает преимуществом над человеком. Ну, это в общих чертах. В целом же, как говорит мой отец, все и всегда зависит от самого адепта. Поэтому никогда нельзя смотреть на противника свысока: кто знает, какой монстр может таиться в шкуре безобидной овечки.
Столь глубокую мысль странно было слышать от юной эльфийки. Ведь одно дело – повторить за отцом и совсем другое – проникнуться смыслом. А Дора именно что прониклась.
– Дарха-а-а-ан, – внезапно донеслось до Хаджара.
– Вы слышали? – тут же спросил он.
– Что? – переспросили Эйнен с Дорой.
– Дарха-а-ан.
– Вот это!
Отряд замер. Вокруг качались высокие деревья. Темные, будто истекающие черной кровью, они заслоняли землю от солнца. Клубящийся едкий сумрак напоминал призраков, бредущих по бесконечной веренице грехов тянущего их вниз прошлого.
Промозглый ветер жадно ласкал кожу. Сердце билось через раз. В каждой тени виделся смертельный враг. В каждом шорохе – эхо поступи костлявой смерти.
– Здесь ничего не…
А потом по ним ударила такая волна силы, что даже Дора не смогла удержаться в седле. Из лесной чащи навстречу трем ученикам выбралось нечто, что еще долго будет навещать Хаджара в его самых страшных кошмарах.
– Потомок Врага, как смеешь ты ступать по этой земле! Я уничтожу тебя!
Глава 444
Существо, вылезшее из тьмы леса, обладало гуманоидными чертами, но на этом его сходство с человеком или человекоподобными расами заканчивалось. Тварь была будто соткана из искрящихся черным гневом, тоской, обидой и яростью эмоций.
Вместо глаз в серых впадинах ее обтянутого болью черепа белела смертельная пелена. Острые клыки, усеявшие неясный овал пасти, издалека выглядели кричащими в агонии младенцами, щенками и гнилыми побегами деревьев.
Из тьмы дрожащей глотки вытягивался длинный, покрытый паутиной язык. Увенчанный костяным шипом, он, будто обладая собственным сознанием, извивался змеей, пробуя на вкус окружавшее пространство.
Из спины твари вылезали, извиваясь, жгуты серой плоти.
– Великая Черепаха! – Эйнен, выхватывая шест-копье, одновременно с этим осенил себя священным знамением своего народа. – Да простят меня предки, ибо глаза мои увидели суть грехопадения.
– Потомок Врага! – рычала тварь, царапая стальными когтями землю. По ее клыкам текла слюна, на деле же – чьи-то слезы. – Как смеешь ты показывать свое лицо в этом месте! Я отгрызу его вместе с твоей же душой!
– То есть вы и сейчас ничего не слышали?
Тварь не спешила рваться в атаку. Она обходила их по широкой дуге. Олени, нервничая, поднимались на дыбы. Адепты тут же