– Батька лютует, – недовольным голосом сказал Фёдор, – всё, не даст сегодня никому жизни.
Паша встала и начала одеваться.
– Ты куда? – в глазах Фёдора были страх и недоумение.
– Пойду, поговорю с ним, – спокойно ответила молодая жена.
– Ты с ума сошла! Зашибёт!
– Не зашибёт!
Уверенность в голосе Паши не позволила Фёдору остановить жену.
Когда она зашла в дом, то увидела, как Степан Леонтьевич в исподнем белье бегал по дому за Марией, женой брата Фёдора, и орал благим матом. Виктор, муж Марии, в это время сидел на полу в углу комнаты, ладонью прикрыв глаз.
– Убью! – Степан попытался ухватить Марию за подол, но не дотянулся и упал.
Паша остановилась посередине комнаты перед лежащим хозяином. С громким мычанием, шатаясь, он начал подниматься на ноги. Паша стояла и смотрела на тестя. Степан поднял голову и хотел было ринуться вперёд, но как будто натолкнувшись на невидимую стену, остановился. Взгляд его красных глаз встретился со спокойным, твёрдым взглядом невестки. На смену мычанию пришло сопение, которое мало-помалу стало успокаиваться.
– Батюшка, – заговорила Паша спокойным ровным голосом, – вы устали, не терзайте себя, пойдём отдыхать, а завтра все дела и решим.
Паша взяла Степана под локоть, развернула и повела к его кровати. Все присутствующие замерли и, боясь издать хоть какой-нибудь звук, наблюдали за происходящим. Тем временем, Паша, уложив тестя в кровать, укрыла его одеялом и молча, удалилась из комнаты.
– Во, Пашка даёт, – Виктор засмеялся и убрал ладонь от глаза. Глаз заплыл и кожа вокруг него имела синюшный цвет.
С тех пор повелось, как Степан Леонтьевич напьётся, все домашние ищут младшую сноху утихомирить хозяина, только ей он безропотно и подчинялся.
В стране наступали неспокойные времена. В октябре в Петрограде произошла вторая революция, а в ноябре атаман Дутов в Оренбурге поднял военный мятеж и захватил власть в губернии. В конце января 1918 года большевики освободили Оренбург, и к апрелю отряды под командованием Блюхера разгромили дутовцев, отбросив их в Тургайские степи. Казалось бы, наступило затишье. На селе ждали возвращения мужиков, ушедших на германскую войну, о судьбе которых в крестьянских семьях не знали ничего. Но в июле атаман Дутов опять занял Оренбург.
Вечером к Дасовым пришёл встревоженный Николай Игнатьевич.
– Степан, – негромко обратился он, – слыхал, Дутов опять Оренбург взял.
– Слыхал, – Степан, на удивление, сегодня был трезв.
– Комитетчики собираются, к утру убегут.
– А чего нам бояться? – Степан упёр свой взгляд в Николая. – Наше дело крестьянское.
– Да не скажи. Виктор с Фёдором где?
– Дома.
– Пока дома. Белые придут и заберут на войну.
– Не заберут. У Фёдора