Но для меня все эти дары – знак моей продвинутой убедительности, шарма, дипломатичности. Я не заслужил тех чувств, которые вызвал в дарителях, просто я убедителен, обворожителен и мастер своего дела.
Единственный во истину ценный дар – катаны с зазубренными краями, куда более длинные, нежели их делают обычно. Это не трофей, это действительно подарок, сделанный мне учителем боевых искусств из Одаринна. Мечи не пылятся на полках, не украшают стены – они всегда за моей спиной, этим даром я действительно дорожу. Конечно, на некоторые приемы их с собой не возьмешь – тогда они отдыхают в вездеходе.
Мы проходим в просторный зал. Рядом с камином стоят два кресла-качалки. Марта шутила надо мной, когда я в нем сидел, надев очки для чтения, – мол, дедулю изображаешь. А потом садилась в такое же, надевала очки и читала. Я глубоко вздыхаю. Вид пустого кресла нагоняет на меня тоску…
– Арл, я потерял твоего сына! – перепуганным плачущим голосом орет Эстебан.
Тирмгард сидит у него на хвосте. Эстебан крутится на месте, решительно не оборачиваясь.
– Пожалуйста, без паники. Он наверняка где-то здесь! – он заглядывает под ковер. Эти шерстяные чудовища есть в комнатах, где играет Тим – ему они нравятся, – Ну в самом деле, не мог он далеко уйти, он еще не ужинал, он слишком ослаб и долго не протянет!
Эстебан карабкается на стену и проверяет щели между шкафами и потолком, заглядывает в картины, ищет между страницами альбомов. Тирмгард беззвучно смеется, он в восторге от происков своего дяди. Да, мы зовем его дядей… Я зову его дядей.
– Да что же вы ржете?! – бросается он на Киндру, – Помогите мне!
– Я думаю, мы можем выманить его на булку с корицей! – говорит она.
– Не можем.