В ладонь сама собой скользнула монета. Серебряная, тяжелая, стертая от времени. На реверсе отчеканено яблоневое дерево и выбита надпись «один фунт». На аверсе – его собственный профиль, в короне, и подпись – «Гледерик Первый». Выглядело довольно неплохо. Дэрри вздохнул, передал перевозчику монету, с которой совсем не хотелось расставаться, и вступил на берег. Он пошел вперед быстро, не оглядываясь.
И вот он бредет здесь, уже больше часа наверно. Море, оставленное за спиной, все отдалялось. Первое время доносился его смутный шелест, напоминающий о волнах, что бьются о пирс. Затем все смолкло и воцарилась гулкая тишина. Туман не пропадал, смутные очертания оставались смутными очертаниями, из мглы никто не являлся, не манил и не звал. Дэрри даже сделалось скучно. Он надеялся, что по-прежнему бредет прямо, как ему приказал лодочник, но совершенно не был в этом уверен. Сложно ориентироваться в полном отсутствии четких ориентиров. И не захочешь никуда сворачивать – все равно свернешь.
Дэрри обнаружил, что одет по-походному, в плотную кожаную куртку с множеством ремешков и блях. Такая и от удара мечом, пожалуй, защитит – если тот придется вскользь, разумеется. Под курткой – плотная же рубаха. Кожаные штаны, сапоги до колен. Торопливо расшнуровав куртку и заглянув за ворот рубахи, Дэрри не нашел и следа пришедшегося в грудь ранения. Удивительные дела творятся, что и говорить.
Он не казался себе бесплотным призраком. Все как всегда, привычное тело, и неудобства от него тоже совершенно привычные. Ноги гудят, спина чешется. Да еще, пожалуй, очень сильно тянет выпить спиртного. Пить не переставая целую неделю, пожалуй – до полного беспамятства, утешительного и счастливого. Еще порядочно хотелось поесть. В висках стучала кровь, в груди билось сердце, на запястье прощупывался пульс. Смерти, похоже, действительно нет. В данном конкретном случае, хотя бы.
Зато имеется меч. Вложен в ножны у пояса, иногда бьет по ноге. Длинный, обоюдоострый, с крестовиной, вырезанной в форме соколиных крыльев. Способный, когда требуется, разить быстро, подобно жалящей пчеле. Дэрри отчего-то не сомневался – там, куда он придет, этот меч окажется ему полезен. Так, во всяком случае, неизменно случалось в его полузабытом прошлом. В какой бы стране он не оказывался в ходе своих странствий, всегда все заканчивалось звоном клинков.
Неожиданно впереди вспыхнул свет – а вернее, не совсем впереди, а скорее где-то по правую руку. Ровный, яркий, неистовый, он пылал, различимый даже сквозь плотную мглу. Вместе со светом пришел и призыв – безмолвный и бессловесный, но вместе с тем абсолютно внятный. Кто-то попал в беду и теперь отчаянно, изо всех имевшихся у него сил призывал на помощь любого, кто окажется поблизости и будет готов подоспеть. Человек, зажегший это странное, явно колдовское пламя, совершенно точно находится в смертельной опасности. Он загнан в угол и дерется с превосходящим противником. Дэрри ощутил это со всей отчетливостью, осознал непонятным чутьем.
«Похоже,