жить в полуварварских условиях в какой-нибудь полуварварской стране – понять, о чем я говорю? Известное дело (еще Пушкин описал это в «Евгении Онегине»): в Одессе всегда существовала проблема с водоснабжением. Не знаю, как теперь, подозреваю, что ничего не изменилось с моего (как и пушкинского) времени, и сливной бачок в квартире на пятом этаже в бывшем доме Попу-довой по-прежнему набирается водой по большим праздникам. Так вот, поскольку уборная была коммунальная и соседи находились в состоянии постоянной войны, понятное дело, что никто ее не убирал, а дерьмо в лучшем случае сливали помоями, а когда их не было под рукой (помои ценились, их крали друг у друга), то сталкивали палкой. И потому в ней стоял соответствующий запах – ннно (опять розинино ннно): в уборной было замечательно большое окно, которое выходило в двор, а во дворе цвела акация. Вот эта-то смесь аромата акации с ароматом зассанной и безводной уборной смешивалась еще с чувством похоти, которое овладевало мной и с которым я ничего не мог поделать, и все это создавало то уникальное воспоминание, которое живо во мне и поныне. Насчет же ванной комнаты, в которой действительно стояла ванна, служивщая когда-то по назначению – брр, мне даже странно и неприятно было подумать об этом, такое брезгливое ощущение я испытывал по отношению к ней. Ванна была намертво покрыта толстым дощатым настилом, на котором громоздилась какая-то утварь, лоханки, миски. Лампочки там не было, а единственное окошко, выходившее в смежную уборную, было, естественно, замазано краской, чтобы не подглядывали (мы с Димой время от времени процарапывали малюсенькие царапины, в надежде подглядеть в уборной Сарру: она была наша Сарагина). Каждое утро я норовил умываться у кухонного крана, потому что слишком хорошо знал, как часто и я, и Дима, да, наверное, и многие другие мужчины, если уборная была занята, бегали мочиться в раковину ванной комнаты. Так и получилось, что мы с папашей поделили сферы эротических занятий: у меня была уборная, у него с Саррой – ванная. Я быстро сообразил насчет них: опять же помогла прозорливость, обостренная ненавистью к отцу. Каждый вечер Сарра начинала движение по коридору с зажженной свечкой, выступая неторопливо и важно, будто участвуя в церковной процессии, и затем из нашей двери выворачивался невзначай отец. Вечером не только ванная, но и коридор был погружен в полную темноту (у каждой семьи была своя лампочка над дверью, и каждый спешил погасить ее, чтобы соседи не воспользовались), так что выходило, что ночью все кошки серы, то есть что отцу и Сарре было то же раздолье совокупляться, как кошкам на крыше дома…
..Еще отец и дядя Миша в сравнении (и в чем отец выигрывает). Я говорю, что дядя Миша был пижон, но отец был еще больший пижон, только в несколько ином, более широком, а главное, внутреннем смысле этого слова. Дядя Миша был пижон «по всем правилам»: например, его чаевые были знамениты, в то время как отец неожиданно для меня оказался прижимист в этой области. Дядя Миша одевался с истинными изыском и шиком, в то время как отец отнюдь
