– Заставляет грезить о славном прошлом, да? – вздохнула Цири, взглянув через мое плечо. – О днях, когда королевы правили севером.
– Сейчас не время для урока истории, – заметила Ориана, осторожно забирая у меня книгу.
– Ты ведь не собираешься рисовать меня так? – спросила я с колотящимся сердцем. – Ори… это было бы дерзостью.
– А вот и нет, – возразила Цири. Она любила спорить. – Ты наполовину мэванка, Бриенна. Кто скажет, что ты не родня королеве?
Я открыла рот, чтобы возразить, но тут вошла Абри с кучей вещей в руках.
– Вот они, – объявила она, свалив все на пол.
Потрясенная, я смотрела, как Цири и Ориана копаются в куче: тусклый меч, дешевые доспехи, плащ цвета синей полуночи. Театральный реквизит, без сомнения, позаимствованный в гардеробной мастера Ксавье.
– Отлично, Бриенна, – обрадовалась Ориана, поднимаясь с нагрудником в руках. – Пожалуйста, позволь мне нарисовать тебя как мэванскую воительницу.
Все трое ждали: Ориана держала доспех, Абри – меч, Цири – плащ. Они с надеждой смотрели на меня. Мое сердце замерло от одной мысли об этом, но мэванская кровь заиграла в жилах.
– Хорошо. Но я не могу позировать целый день, – твердо заявила я. Абри издала победный вопль, Ориана улыбнулась, Цири закатила глаза.
Я стояла неподвижно, пока меня одевали. Это был поясной портрет, и то, что я оставалась в платье избранной, значения не имело. Нагрудник охватил мою грудь, наручи – руки. Синий плащ лег мне на плечи, и в животе у меня похолодело: я вспомнила о плаще страсти. Цири, должно быть, прочла мои мысли.
Она распустила мне волосы, заплела косичку и проговорила:
– Это я сказала Абри взять синий плащ. Тебе нужно носить твой цвет. Наш цвет. – Она отступила, довольная делом своих рук.
Когда избранные раскрывали свою страсть, их наставники дарили им плащи. Цвет зависел от страсти. Красный плащ – для Живописи, черный – для Драматургии, пурпурный – для Музыки, зеленый – для Интриги, синий – для Науки. Это был не просто символ достижений и равенства, знак того, что избранный достиг уровня своего наставника или наставницы, но и уникальное напоминание о связи между учителем и учеником.
Прежде чем плащи заняли все мои мысли, в мастерскую ворвалась Сибилла, вся мокрая от дождя. С торжествующей улыбкой и венком из белых цветов в руках, она, отряхиваясь и требуя нашего внимания, воскликнула:
– Вот – самый звездный венец, который я смогла сплести до того, как пошел дождь!
Похоже, все пять моих сестер-избранных приняли участие в затее с портретом. Не хватало лишь Мириай, моей соседки – ее отсутствие черной тенью висело в комнате.
– Где