– Ну, так чем я могу быть полезен? – губы Луиса сложились в улыбку.
Но когда настоятель промолчал, она отчасти побледнела на его красивых губах, удержавшись едва-едва. Игнасио облокотился на стол. Пламя свечи заложило на его суровом лике глубокие тени. Он долго выжидал, прежде чем решился:
– Ты давно ищешь ЕГО? – строгий взгляд настоятеля Санта-Инез будто приколотил капитана гвоздями к стене.
– Ну… – Луис прикусил язык. Прямой вопрос монаха жужжал в его мозгу, как шершень. Улыбка сошла подчистую.– Откуда ты знаешь, старик?!. Какая-то сволочь взболтнула из моих?.. Ну! Говори, не бойся…
– Успокойся, сынок.– Грубые пальцы Игнасио сгорстили оловянную кружку и сдавили с такой силой, что она сплющилась, вытянув шеи орлов.– Никто не сказал мне, Луис, ни «твои», ни «мои». Я прочитал сие по твоим глазам. Так ты видел ЕГО?
– Да, черт возьми! У отрогов Сьерра-Невады… и при переправе через Рио-Фуэрте. Но если вы думаете, падре, что вы своими чесночными фокусами,– он стегнул взглядом по развешанным над дверью пучкам,– сможете отпугнуть ЕГО, то знайте, что тычете пальцем в небо. Эти дурацкие штуки ничего не значат. Кто побоится вашей ереси?! Но скажу вам другое – эта тварь не призрак, она из мяса и костей. Я видел его, как вас…
– Я тоже… – с укором вставил Игнасио.
– Что вы этим хотите сказать? – в карих глазах Луиса запылали гневливые искры, они блестели, будто глубокий плес, внезапно растревоженный брошенным камнем.
– Ты думаешь, сын мой, твой бог – сила и злость?.. Ежели так, то плачь и молись: твой жребий – гореть в вечном огне. Не обижайся, смелость твою я одобряю – ее не купишь за песеты на рынке… Но пулей и саблей тут не обойтись… лучше не суй голову в пекло. Здесь требуется вмешательство Вседержителя. В твоем же поступке нужды нет.
Лицо капитана исказилось. Прежде дружелюбный, он смотрел предостерегающе и враждебно.
– Как это «нет»? Есть надобность! За голову этого двуногого койота, который бродит по Новой Испании и шутит шутки, его высокопреосвященство архиепископ Наварра обещал награду в тридцать тысяч реалов золотом! А я… —Луис сузил глаза в хищном прищуре,– не привык проходить мимо денег. Вот и думаю: дай, наклонюсь! Ну, что вы на это скажете, падре? Может, по вашему мнению, и ставленник Папы непроходимо туп, как пустая тыква?.. Si vis pacem, para bellum28,– так, кажется, говорили древние?
Они помолчали. Слышно было, как на хребтах Санта-Инез шла перекличка волчьих стай.
– Что я могу сказать… – серые глаза падре устало, из-под набрякших век смотрели на алый червячок фитиля свечи.– За сотни лиг не слышен крик жертвы с гороховых полей… Послушай, Луис,– монах понизил голос,– я строго-настрого запретил своей пастве бывать там, иначе единственным сбором в корзины станут их головы! А действует ОН стремительно… Мне рассказала на исповеди прихожанка из племени тиуменов, она…
– Врет всё твоя баба, старик! – ноздри