Вопросы о превратностях судьбы и попытки найти на них ответы – обоснование искусства. Перед героиней Янины Юдиной вопросов возникает немало, в какой-то момент она даже вынуждена признаться: «Не спрашивай, я и сама не знаю…» Кстати сказать, все жадные до красок жизни поэты, намечтавшись и начувствовавшись вдоволь, возвращаются к простейшим ассоциациям. Конечно, осень пробуждает, значительно усиливает воспоминания, многие из которых не столь приятны, но ведь именно тогда появляются лучшие романсы! Поэзия Янины Юдиной интересна и сильна своей музыкальной созерцательностью – многие произведения звучат с концертным величественным спокойствием и сценической красотой.
Прошлое прожито, оно «минуло-мину ло…» (в поэзии помимо прочего можно позволить себе побаловаться вариативной расстановкой ударений!). Настоящее всегда свершается непросто: «Ах, эта жизнь: то взлёты, то паденья…» Что же в будущем? Благодаря авторской идее и построению книги на глобальный вопрос, как ни парадоксально, имеется скорый ответ. «А завтра будет листопад» – твёрдо отвечает Янина Юдина, настаивая на том, что ещё не разобралась во всех хитросплетениях и непременно продолжит.
По мановенью листопада
А эта осень всех теплей –
Небес нежданная награда.
Мы все становимся мудрей
По мановенью листопада.
Осмыслить многое дано
И расспросить себя о многом:
Где было всё предрешено,
А где – пришлось поспорить с Богом.
Зачем пеняла на судьбу?
За что неистово держалась?
И как нарушилось табу,
Что до меня не нарушалось?
А впрочем, стóит ли о том,
Чего уж никогда не будет?..
Но как же хочется в тот дом,
Где осень тишиною будит!
Где смотрят окна на восток
И выцветают перелески.
Где неуёмный ветерок
Слегка колышет занавески…
«Вечереет… И белое кажется серым…»
Вечереет… И белое кажется серым.
И ещё недвижимее – выпавший снег.
Пробирается в дом по волнистым портьерам
Лёгкий сумрак, нашедший желанный ночлег.
Вечереет… И резкое кажется тихим.
Шквальный ветер невзгод налетел и прошёл.
Золотистая гроздь наливной облепихи
Спелым летом свисает с картины на стол.
Вечереет… И хрупкое кажется прочным,
Словно в узел тугой всё само собралось.
Только стрелки, встречаясь в приюте полночном,
Сутки новые будут отсчитывать врозь.
А когда станет гуще палитра ночная
И потянется струйкою к звёздам дымок,
К сонным окнам прильнёт синева ледяная
И серебряным снегом укроет порог.
«А ты – моё самое долгое лето!..»
А ты – моё самое долгое лето!
Но осень уже на подходе, я знаю.
И будет зима. Но сейчас не про это.
Пока – я июльскую нежность вдыхаю.
Вдыхаю по капле, боясь захлебнуться.
И сколько так будет ещё продолжаться?
Где можно поверить, боюсь обмануться,
Где стыдно заплакать, боюсь не сдержаться.
А ты – моё самое знойное лето!
Ласкаешь мне губы черешней медовой.
И тает надкусанный ломтик щербета
На тонком фарфоре с каёмкой лиловой.
Ты манишь меня распустившимся садом,
Где соком исходят созревшие груши.
Где души парят между Раем и Адом.
Влюблённые души… Воскресшие души.
Но близок закат – миг прощанья и боли.
И надо свыкаться… Зачем-то свыкаться
С безмолвной тоскою на крик мой: «Доколе,
Едва воспарив, мы должны опускаться?!»
А ты – моё самое сладкое лето!
А ты…