– Ты меня правильно пойми, – попросил Гривцов.
– Белены объелся? Конечно правильно.
Но понял он его неправильно. И самолет находился сейчас в ста двадцати километрах от того места, где должен был находиться и которое было отмечено в штурманском планшете. Это имело роковые последствия.
Потому что внизу, на подходах к Витебску, звукометристы крутили штурвалы своих раструбов, а номера зенитных расчетов вкладывали кассеты в казенники зенитных автоматов, и прожектористы держали руки на тумблерах прожекторов.
Мертвый слепящий свет выхватил бомбардировщик из черного пространства. Внизу словно заискрилась огромная электросварка: противовоздушная оборона железнодорожного узла заработала разом. Раскаленные нити зенитных очередей стремились соткаться в саван и накрыть их маленький серебряный самолет, беспомощно влипший в перекрестие голубых мечей прожекторного света.
– Крышка русскому, – профессионально оценил аккуратный немецкий фельдфебель, размеренными движениями сдвигая горизонтальную наводку прожектора, держа цель в центре луча.
Бомбардировщик доживал последние секунды.
Оскалившийся Гривцов, навалившись на выкрученный влево штурвал, вогнав в пол левую педаль, рычал от бессильной ярости и ставил самолет на крыло, чтоб в скольжении протаранить стену света и уйти в спасительную тьму. Воздух, как перину, взбивали зенитные разрывы. Газ был выбран до отказа, и моторы захлебывались надсадным воем.
– Витебск! – заорал штурман.
– Хорошо, что не Берлин, – философски отозвался из хвоста Паша.
– Жора, убью, если не уйдем, – зарычал Гривцов, бросая лязгающую от перегрузок машину из стороны в сторону. – Сашка, давай дымовую шашку!
Стрелок-радист зажег огромную, с кастрюлю шашку для постановки дымовых завес. На привязанном багре выставил ее в лючок своего плексигласового колпака. Густой шлейф дыма рвался за самолетом.
– Держись, пикирую! – Гривцов отдал штурвал до отказа и приподнял закрылки, машина резко просела и ринулась носом вниз, моторы зашлись комариным звоном, боль в ушах, фиолетовые круги, бросок, удар!..
Темнота.
Едкая гарь.
– Вырвались! – выдохнул Гривцов.
– Командир, из правого мотора огонь, – прерывающимся голосом сказал Саша. – Я ранен… Тут в клочья все…
Бешеный огонек струился с правого мотора, рос и набирал силу. Мотор ревел натужно и терял обороты.
– Не дотянем, – сказал Гривцов.
– Дотянешь, командир, – сказал Жора. – Дуем обратно.
Гривцов развернулся на обратный курс, перекрыл масло и бензин правому мотору, убрал его зажигание и выжал все из левого.
– Если сам погаснет, то дотянем, – сказал он. – Только так не бывает.
– Мы прыгать не можем, – сказал Жора. – Она у нас в бомбоотсеке. Мы не увидим ее парашюта