– Та-а-ак, ладно.
– Нам нужно попасть к Ордену Железной Розы и найти Архив.
– Да вы с ума сошли! Первые живут где-то на крайнем севере, но и там ничего не известно о том, где их искать, а куда ушёл Джеб… раил – это загадка.
– То есть, вы и вправду ничего не знаете, а? – попыталась подтрунить его Салли.
– Девочка, проблема не в моих знаниях. Проблема в том, что этот ваш «план» нереален. Революция – это вам не романтизированный термин, которым лучше не разбрасываться во все стороны, особенно на улицах. – серьёзно произнёс Штейн, нахмурившись. – Это полномасштабное восстание, с убийствами, кровью и материальным ущербом. Оно вам надо?
– Вы не лучше: заперлись в мастерской, а по ночам шерстите помойки в поисках деталей. – ответила она, чуть надувшись.
– Ох… – он ударил себя по лбу и покачал головой, приглядываясь к своей собеседнице. – Твоё лицо выглядит знакомым.
– Моя мама работала с вами.
Глаза Штейна округлились, и он сжал чёлку пятернёй.
– Страсберг? Йоханна?
– Совершенно верно.
– Ты её напоминаешь – такая же по-идиотски целеустремлённая и упрямая, хоть и хорошенькая. Ненавижу и обожаю подобные черты характера. – он улыбнулся и выпустил волосы из руки. – Жаль только, что Аларимаэль позвал её «на обед».
– Ч-что вы имеете в виду? – девушка громко сглотнула.
– Ты думала, она в Муленбурге мельницы чинит? – вздохнул Штейн. – Нет. Её позвали «на обед» много лет назад. Больше я её не видел. Это отвратительно, потому что у меня никогда не было таких изобретательных механиков.
У Салли потемнело в глазах. Она упёрлась рукой в операционный стол и сжала лоб рукой, зажмуривая глаза.
– Эй, девочка, всё хорошо?
– Чёрт бы побрал этого… – прошипела она, зажимая переносицу, чтобы не расплакаться.
Что значило приглашение «на обед» от Аларимаэля? Неминуемую смерть. Кому-то приходила открытка, где значилось, в какой день следовало прибыть во дворец. Проигнорировать сообщение нельзя: приходили стражники и уводили приглашённых силой. Дальше следовали долгие допросы и либо смерть в 99% случаев, либо заключение в темнице «в качестве подозреваемого/свидетеля». Почти в каждой семье в Оийенбурге кого-нибудь пригласили «на обед», но так и не вернули тело. Поговаривали, что на кладбище за городом находилась братская могила, куда сваливали жертв репрессий. Сколько их там было – неизвестно. Границы жестокости тирана вообще крайне размыты.
– Эй, девочка, иди сюда? – Штейн протянул ей руку и сжал в объятиях. – Прости, что рассказал об этом, но лучше жить, зная правду, чем укорять свою родную мать, что она тебя бросила,