И он рассмеялся, очень довольный шуткой.
Я попытался улыбнуться в ответ, но у меня не получилось, хотя шутку с кинжалом он, действительно, отмочил удачную.
Лучше бы он поклялся на какой-нибудь самурайской дыбе. Они, кажется, на этом поприще считались большими специалистами. Или, лучше бы я, действительно, захватил самолет. Или, на крайняк, развалил часовню…
Да что же за невезуха такая! Только я собрался добровольно и почти безвозмездно отдать контейнер, битком набитый валютными гамма-частицами, так на тебе, возникает из небытия какая-то Токугава со своей сомнительной реликвией. И банзай бы с ним, у меня все равно нет ни того, ни другого, поэтому и отдать не жалко. Но, если Бухгалтер хлопочет не из-за контейнера, а из-за этого самого кинжала, значит, никакой помощи мне от Александры Петровны не дождаться, и она меня просто сдала за проценты. За корочку от лимона. Нет, ну надо же, какая сука!
Снаружи донесся громкий хлопок.
Бухгалтер дернулся, привстал, и в следующее мгновение брызнуло осколками оконное стекло. Комната исчезла, растворилась в ярко-белом магниевом сиянии. Я зажмурился от нестерпимой рези в глазах, откинулся назад и, ударив обеими ногами в тумбу стола, свалился на пол вместе со стулом. Где-то внизу, внутри здания прогремел выстрел, потом защелкало и застрекотало с улицы.
Все это продолжалось недолго. Нельзя сказать, чтобы наступила тишина. Через окно вместе с прохладным воздухом и запахом гари доносились короткие команды: «стоять —лежать», кто-то хрипло стонал, постепенно затихая, громко лязгало железо о железо.
Я отодвинулся от стула, отполз в сторону и, нащупав плечом стену, приподнялся и навалился на нее спиной. Кажется, я легко отделался, и хуже уже не будет. Вот только не попросили бы кого-нибудь опознавать. Из глаз текло ручьем, и страшно даже предположить, что их когда-нибудь придется открывать.
В коридоре затопали тяжелые ботинки.
– Здесь! Смотри, горит что-то! Занавеска горит!
– Да выбрось ты ее в…
Одна пара ботинок протопала к окну. Не знаю, попал ли ее владелец занавеской туда, куда собирался, но дышать в помещении сразу стало легче.
Другой остановился рядом со мной, ногой толкнул в плечо и рукой пощупал шею. Я не горел, и меня выбрасывать в окно не стали.
– Живой. Зови.
– Был бы мертвый – я бы тут же и сам застрелился. Не дожидаясь… – с облегчением проговорил первый и закричал:
– Товарищ капитан! Здесь!
Товарищ капитан топал не так громко. Он присел передо мной на корточки, легонько погладил по щеке и заворковал:
– Ну,